Черная пантера из Шиванипали - Кеннет Андерсон

западнее встречаются великолепные фазаны моналы и красивые каменные куропатки, а также многие другие интересные птицы.

Поздняя весна и начало лета особенно хороши для фотографирования в Кашмире птиц: благоприятный климат и красивые места создают для этого исключительные условия. Многие индийские фотографы птиц отлично проводили здесь отпуск, и потом результатом их отдыха были хорошо иллюстрированные интересные книги.

Салим Али и Лок Ван Тхо часто фотографировали здесь птиц. Пожалуй, самыми удачными сюжетами можно назвать сидящих на гнездах прекрасных райских мухоловок и иволгу. Я тоже мечтаю попробовать свои силы в этой области фотографирования.

На более низких горных хребтах Кашмира обитает гималайский черный медведь, имеющий на груди белое пятно в виде буквы V. Встречается он и в большинстве лесов Северной Индии, тогда как медведь губач обитает только на полуострове Индостан. Выше в горах обитает бурый медведь, но для оленей хангулов он является менее пагубным хищником, чем черный. Тибетский медведь пищухоед[55] встречается в более северных и восточных районах; выделанную шкуру этого животного иногда принимали за шкуру йети — снежного человека. Встреча с любым медведем таит в себе опасность, так как медведи нередко нападают без всякой видимой причины. Во всяком случае, с этим животным рекомендуется быть очень осторожным.

Хотя я посвятил эту главу Гималаям, должен признаться, что сам ограничился восхождением всего на 12 000 футов в Верхнем Дачигаме. Но молодые и искушенные альпинисты могут достигнуть более высоких точек и там наблюдать и фотографировать уникальную фауну.

На этих высотах обитают дикие бараны шапу (или уриал), аргали, архар и голубой баран нахур, а также козлы: козерог, мархур (или винторогий козел) и гималайский тар. Водятся там и горные антилопы: козлиная антилопа (серао) и горал.

Глава тринадцатая

От Северного Пенджаба до Непала

В районах, лежащих к югу и востоку от Кашмира, в Пенджабе и соседнем с ним штате Химачал-Прадеш, охрана диких животных проводится довольно активно.

В Северном Пенджабе встречаются антилопы нильгау и кабаны. Самок нильгау называют «гау» (корова), и по этой причине нильгау, или голубой бык, так же как и корова, считается священным животным, подлежащим охране.

В самой северной части Пенджаба славятся живописностью долины рек Кангра и Кулу. Но диких животных, как я узнал, приехав в 1957 году в долину реки Кулу, осталось очень немного, и не только в самой долине, но и в горах. Даже форелей стало мало вследствие сильных разливов реки Биас.

В сентябре 1961 года я отправился в Химачал-Прадеш, где с удовлетворением обнаружил, что охрана диких животных здесь стоит на должной высоте.

Во время своего пребывания в Химачал-Прадеше я совершил восхождение на гору Тарадеви высотой около 10 000 футов. Северные склоны горы, обращенные к Симле, пологи и лесисты, а южные — скалисты и обрывисты. По пути я видел несколько серебристых фазанов с черным гребнем.

Со мной был один из местных представителей Союза по охране диких животных, молодой и энергичный Мехта. Примостившись на краю отвесного обрыва над пропастью, мы с интересом следили за парящими в струях воздуха огромными хищниками, снежными грифами и бородачами. На глубине 3–4 тысяч футов вдруг появлялась небольшая темная точка; она делала круг за кругом, и затем почти мгновенно, буквально рядом с нами, проносилась птица. Одна за другой они поднимались, пролетали и исчезали за скалистыми выступами горы.

Размах крыльев у бородача, которого один писатель метко прозвал «летающим драконом», девять футов. Здесь эти птицы гнездятся с декабря по март. Питаются они, исключительно падалью и наряду с коршунами и грифами играют в жизни стран Востока роль бесплатных санитаров.

Восточнее этих мест я был только в Кумаонских горах во время посещения Найни-Тала. Оттуда мне удалось бросить взгляд на всю цепь снежных гор и вершину Нанда-Деви.

Я рано встал и с половины шестого уже начал следить за северной частью неба, но она была сплошь закрыта облаками. Только во время завтрака облака частично рассеялись, и нашим взорам предстали вершины, сверкавшие в лучах утреннего солнца. Через пятнадцать минут пелена облаков опять закрыла хребет.

Весь этот район, включая вершину Нанда-Деви (25 640 футов) — одну из самых высоких гор, находящихся в пределах Индии, представляет собой заповедник. Здесь встречается высокогорная фауна и флора в таком количестве и разнообразии, какого, пожалуй, нигде нет больше в Гималаях.

Заповедник подчинен Лесному департаменту Уттар-Прадеша. К сожалению, имеются сигналы о том, что здесь широко развито браконьерство, причем особенно злостно преследуется кабарга. В то же время именно этот участок дикой природы необходимо строго охранять, чтобы он не потерял своей ценности.

Я должен хотя бы коротко упомянуть о Непале, поскольку там встречается довольно много крупных индийских однорогих носорогов. При режиме Рана эти животные наравне с тиграми считались «королевской дичью» и соответственно охранялись. Но в 1951 году, когда на дуне Читаване начали действовать браконьеры, вопрос об охране носорогов в Непале встал со всей остротой, и весной 1959 года Международный союз по охране природы и ее ресурсов предложил мне отправиться в Непал. Мне удалось установить, что в Непале осталось не более 300 носорогов, но повинны в этом были не только браконьеры: на численности носорогов гибельно сказывалось изменение привычной для них обстановки. Огромные пространства земли, на которых обитали эти животные, были превращены в поля и пастбища для скота.

Помимо всего, непальских носорогов было не так легко обнаружить. Их так жестоко преследовали браконьеры, что животные прятались днем в густом подлеске кустарниковых джунглей и к ним нелегко было подойти.

С двумя провожатыми я принялся разыскивать носорога, объезжая местность на слонах. Раз двадцать нападали на нас носороги, и дважды мы испытали интересные приключения. Однажды, когда мой слон пробирался через густой лес, мы наткнулись на впадину, заполненную жидкой грязью. В ней лежали четыре носорога, в том числе и самка с детенышем.

Самка сразу же нас атаковала, а слон испугался и пустился в бегство. В этой суматохе я потерял шляпу и футляр от объектива. После того как самка носорога успокоилась и отошла, мы решили искать пропажу.

Шляпу слон нашел быстро и подал ее мне на хоботе, но футляр нам пришлось искать самим. Только мы сошли на землю, как носорог вернулся и опять бросился на нас. Один из моих спутников поспешно взобрался на дерево, а с другим мы установили рекорд быстроты влезания по хвосту слона. Сам слон в испуге отчаянно трубил.

В