Красный Герцог - Владислав Хохлов

снова обвели вокруг пальцев. Идеально спланированная легенда не имела никакой ошибки в своей структуре.

Блуждая взглядом по комнатам и слушая, как скрипит пол на втором этаже и открываются двери, Генрих наступил на странную выпуклость, что не походила на оставшийся случайный камень, а нечто другое. Юноша сдвинул в сторону старый ковёр, на котором стоял, и увидел под ним люк. «В подполье может что-то быть» — подумал Генрих. Он открыл люк и увидел внизу слабый желтый свет. Это находка показалась крайне странной для заброшенного дома, и Генрих спустился вниз. Хилая лестница с трудом держала его вес, каждая ступенька прогибалась и трещала. В конечном итоге он почуял под своими ногами твёрдую землю. Подполье представляло из себя большое помещение, вырытое в голой земле, без какой-либо отделки. Внизу не было ни ящиков, ни бочек, ни мешков, ни инструментов, только земля и металлические пластины, что стояли, облокотившись на одну из стен. Офицер пошел к источнику света и, завернув за угол, увидел стол у дальней стены, на котором стояли папки с бумагами и горела одинокая свеча.

Всё это походило на тайную штаб-квартиру, где создавались новые планы и идеи. Сделав пару шагов к столу, чтобы посмотреть на документы, Генрих услышал позади себя резкий шаг. Он подумал, что Вольфганг потерял его и спустился по найденному люку. Но повернуть голову у юноши не получилось, что-то упорно мешало даже сдвинуть её в сторону. Генрих ощутил резкий прилив слабости в своих ногах и сильную нарастающую боль в макушке, не сравнимую с той, что исходила от глаза. Ноги подкосились и, офицер упал на колени. Боль от такого удара разнеслась по всему телу. Вместе с этим падением и растущей болью пришло осознание происходящего — из его головы что-то торчит. Генрих хотел поднять руки и ощупать то, что торчало из его тела, попытаться вытащить это и как можно скорее покинуть это мрачное место! Только у него ничего не получалось, руки лишь поднимались на пару сантиметров вверх и падали тряпками вниз… в глазах начинало темнеть, правым глазом были видны маленькие ручьи крови, что стекали со лба.

Раздался хруст костей и прилив агонии, что прошёлся по телу. Этот этого болезненного импульса единственный зрячий глаз неожиданно ослеп, юноша бессильно упал на пол, и ничего не мог предпринять. Генрих не мог сопротивляться, двигаться, кричать или бежать. Зрение постепенно возвращалось и снова исчезало в никуда. Через долю секунды он увидел, как рядом с ним упала обычная мотыга, чьё лезвие было покрыто свежей кровью, которая капала на землю, очерняя её. Сильный холод постепенно поглощал всё тело, заменяя собою ужасную боль. Мысли путались между собой бешеным потоком. Множество противоречивых образов соединялись в единые события, создавая непонятный водоворот мыслей. Остались только холод и тьма. А он всё лежит там, на земле, в старом подполье. Одинокий и беззащитный.

«Мама… папа… я иду».

Глава 7.1

Последствия (Утрата)

Маленькие и пустые комнаты, завешанные старинными и иссохшими тряпками окна. Каждое следующее помещение походило на другое как две капли воды, огромное пространство и все детали сливаются в одну сплошную картину, только многолетняя пыль и маленькие тусклые лучи света добавляли хоть какое-то разнообразие. Каждый шаг сопровождался омерзительным скрипом половицы; отвратительный запах гниющего дерева въелся в нос. Каждая минута нахождения в старинном доме заставляла все части тела кричать в надежде быстрее покинуть это злополучное место. Окончить осмотр пришлось раньше, чем хотелось бы: второй этаж не таил в себе ничего полезного. Вольфганг спустился ниже, где последний раз разделился с Генрихом. Никого рядом не было, и из пустых комнат не доносился шум, — в доме было тихо как в склепе. «Скорее всего он вышел на улицу», — промелькнула мысль в голове юноши.

На улице ждал скучающий отряд Генриха. У машины стояли все. Все, кроме самого офицера.

— Где Генрих? — спросил вышедший из здания Вольфганг.

— Вы же вместе вошли в дом, — удивлённо заметил Зигфрид.

Смутные мысли появились в голове Вольфа. После полученного ответа, он бросил сомнительный взгляд на заброшенный дом и решил вернуться в него. Возможно, он просто не заметил Генриха, или тот бесшумно стоял в одной из пустых комнат, когда его друг проходил мимо. Проверяя все помещения первого этажа, Вольфганг не нашёл ни следа. Каждая комната, которую он обыскивал, была пустой и совершенно идентичной комнатам второго этажа. В доме находилась ещё одна дверь, но та была полностью заколочена досками и, как оказалось, выходила на задний двор, где когда-то был огород. Вольф знал, что Генрих не смог бы покинуть дом будучи незаметным, ему незачем так поступать, и, он попросту физически не смог бы осуществить такой фокус.

В одной из комнат Вольфганг увидел открытый деревянный люк в полу, который вёл вниз. Рядом с ним лежал непримечательный ковёр, настолько покрытый толстым слоем пыли, что легко мог слиться с таким же по цвету полом. Всмотревшись в люк, Вольф не увидел ничего кроме темноты. Просачивающегося через щели и стёкла света было недостаточно, чтобы хоть что-то увидеть. Единственное, что было видно благодаря ему — пара дряхлых ступеней лестницы, уходящей вглубь погреба.

— Генрих! — Вольфганг позвал своего друга достаточно громко, чтобы его можно было услышать из подвала.

Никто не ответил.

Вольф повторил попытку позвать Генриха, но ничего не изменилось. Никто не выходил из темноты; никто не отзывался. Вольфганг был один во всем доме, он опустил голову и посмотрел вдаль темного подземного помещения. Под собой он заметил, что из-за света слабо заметны свежие следы на пыльных ступенях. Желания спускаться в неизвестность не было, — был риск не подняться обратно. Темнота по другую сторону люка окутала юношу странным чутьём, которое начало щекотать его нервы.

У Вольфганга была при себе зажигалка, которую он носил с собой не первый год. Он начал благодарить себя за старую привычку курить, которая оказалась полезной в самый подходящий момент. Осознавая, что света от неё будет слишком мало, он поднял пыльный ковёр и стряхнул с него пыль. Несмотря на старость и влажность, изделие из пряжи начало гореть очень бодро. Когда небольшое пламя начало расти и распространяться, а пальцы стали ощущать грубое прикосновение языков огня, Вольф кинул ковёр вглубь подвала. Пока он летел, то смог осветить собою небольшой участок внизу. Голые стены и пол показались из темноты, в них не было ничего примечательного. Самый обычный, незаурядный подвал. Когда импровизированный факел рухнул на пол, то развалился, и, несколько