Православие и корейцы - Коллектив авторов

целью путешествовал по всему Южно-уссурийскому краю. В Тизинхэ Пьянков устроил первую часовню, затем им были воздвигнуты еще часовни в Янчихе, Краббе, Янтауза. Он же устроил в Тизинхе первую корейскую школу. Из учеников школы Пьянков выбрал несколько мальчиков, а именно: Семена Цой, Ивана Тен, Илью Ким и Петра Цой, взял их на свое попечение. Пьянкову принадлежит бесспорное первенство в миссионерской деятельности среди корейцев: за 1871 г. он крестил 697 человек из них 175 человек за 4 дня.

Были также многочисленные случаи усыновления русскими корейских детей. В. Вагин отметил, что ранние корейцы-переселенцы, не имевшие средств к существованию, «охотно отдавали своих детей на воспитание к русским. Еще до наступления весны в редком доме не было корейского ребенка. По настоянию местного священника многие их этих детей были тогда же крещены. В течении 1871 года окрещено было 363 человека обоего пола… Впоследствии некоторые из корейцев, живших около Владивостока, обзавелись понемногу хозяйством или, желая переселиться в другие места, настоятельно требовали возвращения своих детей. Требование это было совершенно понятно – с одной стороны, корейцы желали иметь помощников в хозяйстве и будущих работников, с другой, ими руководило чувство кровной связи. Но местный священник воспротивился этому, по его мнению, возвращение детей-христиан к родителям-язычникам не могло быть допущено. Завязалась переписка, и только уже главное управление разъяснило, что нет закона, по которому дети, обращенные в христианство, могли бы быть разлучаемы с родителями, в этой переписке прошло около полугода[204].

В журнале «Миссионер» за 1877 г. рассказывалось о судьбе корейского мальчика, который был усыновлен солдатом, научился читать и писать по-русски и получил также представление о «едином Боге» и о необходимости «обращаться к нему в горести и радости». В 1872 г. этот мальчик попал в Москву, где он был крещен по разрешению Митрополита Московского Иннокентия и приобрел юридические права русского гражданина[205].

В. Крестовский, путешествовавший по Южно-Уссурийскому краю, отмечал в 1882 г. наличие в русских семьях корейских детей, которые прекрасно говорили по-русски и полностью переняли православие.[206]

В брошюре С. М. Меркулова, являющейся, по признанию ее автора, переработкой статей И. Бунакова, печатавшихся в начале 1909 г. в газете «Дальний Восток» подчеркивается, что «…селясь в крае со своими семьями, корейцы вообще имеют большое влечение к русским школам. В Покровской волости, где имеется несколько корейских деревень, всего из 162 дворов свыше 50 мальчиков отправлены в школы Владивостока, Хабаровска, Никольск-Уссурийского для получения образования в средней школе. Двое в последние годы окончили гимназическое образование и уехали продолжать образование в русских университетах (Сведения относятся к 1907–1908 гг.). Почти все дети оставшихся в крае детей, здесь родившиеся или привезенные малолетними, говорят по-русски. Корейцы отличаются (от других инородцев – прим. Г.К.) стремлением, как только позволяют им средства, устраивать жизнь по образцу русских и вообще стремятся походить на европейцев. Ни одна из народностей, нам чуждых по крови из находящихся в Приамурском крае, не проявляет такого искреннего расположения к России, как корейцы».[207]

Корейцы всегда с большой готовностью соглашались на крещение своих детей, потому что они понимали необходимость перехода детей в христианскую веру и принятия русского образа жизни. Когда открывалась церковно-приходская школа, корейские родители сразу отправляли в нее своих детей. Желание корейцев перенять русскую веру в этот ранний период было чрезвычайно сильным: корейцы сами строили церкви, школы, сами вызывались креститься и т. д.[208] Следует, подчеркнуть, что этот интерес был зачастую вызван не желанием понять веру, а тем, что корейцы не делали различия между русским подданством и христианством, и считали, что принятие христианства поможет им приобрести и другие преимущества.

К рубежу веков русские церковные власти изменили отношение к миссионерской деятельности среди корейцев. Задача заключалась не в формальном численном увеличении крещеных корейцев, а в развитии их уровня религиозности путем упора на образование. Школа стала заботой первой важности православной миссии, ибо «школа есть преддверие церкви». В 1900 г. во Владивостокской и Благовещенской епархиях, где проживала основная масса корейских переселенцев, действовали 26 церковно-приходских школ. К этому времени церковные власти приняли решение исключить из своих школ использование корейского языка и перейти полностью на русский язык обучения.[209]

Православные епархии не могли воспрепятствовать распространению корейских школ, но пытались привлечь корейских детей в церковно-приходские школы. В программу обучения церковно-приходских школ входило 5 предметов: Закон Божий, церковно-славянский и русский языки, математика, церковные песнопения, история и география.[210] На практике эта программа полностью проводилась только в нескольких более крупных поселениях, таких, как Корсакове и Янчихе, В большинстве случаев из этой программы опускались древний церковно-славянский язык, история и география. Неотъемлемой частью обучения, конечно, была утренняя молитва, а в школах-интернатах и вечерняя.

Длительность обучения была очень разной и во многом зависела от внешних обстоятельств. В то время существовали школы двух основных типов: церковно-приходские школы и школы грамоты. Средняя пр одолжительность учебы в церковно – приходских школах составляла 3–4 года. До 1899 г. период обучения в миссионерских церковно – приходских школах был установлен в 3 года, на год больше чем в обычных церковно-приходских школах. Позже был добавлен еще один год для тех школ, в которых занимались главным образом нерусские дети, так что официально рекомендовавшаяся длительность обучения стала составлять 4 года.[211]

Обычно церковные школы рассчитывали на взносы родителей, но даже русские не проявляли желание платить за образование своих детей. Корейцы представляли собой исключение в деле содержания своих школ. Вероятно, такое отношение было следствием глубоко укорененного в сознаниях корейцев уважения к образованию, что было постоянной характерной чертой корейского общества. Во всех корейских школах-интернатах расходы делили корейская община и родители. Когда требовались большие капиталы для постройки здания новой школы, в большинстве случаев их полностью предоставляла корейская община. Русская православная церковь нашла возможности ведения пропаганды среди корейцев в школах, которые требовали очень мало расходов со стороны церкви. Это не означает, что пропорция средств, затрачивавшихся на нужды образования, была незначительной, напротив, обычно расходы на образование составляли до 50 % годового бюджета Камчатской епархии. Например, в 1901 г. общие расходы составили сумму в 7178 рублей, из который 1275 рублей (18 %) пошли на выплату жалованья учителям, 1064 рубля (15 %) – на ремонт школ, 390 рублей (5 %) – на стипендии для бедных учеников школ-интернатов и 1000 рублей (14 %) – на строительство церковной школы в нижнем Адими. Оставшаяся сумма была использована для оплаты труда миссионеров и на такие разнообразные расходы, как медицина, пенсии миссионерам и т. п. Однако, несомненно, что в общем и целом все эти суммы были очень невысокими, так как в тот год