Дорога жизни - Елена Тихомирова

что она практикант, не на постоянную основу к нам. Но… а вдруг это повлияет?

Говоря, глава лазарета повернул удерживаемые им документы так, чтобы они стали видны собеседнику. И Поль обомлел. Он как-то думать не думал про такое.

- Эм-м, - замялся он от испытываемого им шока, прежде чем взял себя в руки и, припомнив трудовое законодательство (благо долгие годы Поль активно руководил сетью фабрик), кашлянул и сообщил. – Каникулярная трудовая отработка студентов академии не является рабочей занятостью. Она не включается в трудовой стаж, не влияет на предоставление отпусков и прочее, прочее. А налог, который вы имеете в виду, взымается именно за предоставление полноценного рабочего места.

- Ну-у, тогда ладно, - поуспокоился глава лазарета. Поль тоже сделал вид, что всё в порядке, хотя внутри неистово закипел от эмоций. Его поразило, что за столько времени не то, что никто не сообщил ему о столь важном обстоятельстве, так и перед нынешней практикой не предупредил.

«Немыслимо. Просто немыслимо!» - негодовал он, но вслух своего возмущения не высказал. Ему показалось нелепостью давать окружающим понять насколько он не в курсе каких именно людей он с собой привёз и за каких именно людей ручался. По этой причине Поль отдал Миле Свон документы так, словно не было в них никакой метки. Он даже не задержал на ней взгляда. Ну, а дальше (сразу с первым днём карнавальной недели) началась практика, больше похожая на царящие на улицах гулянья. И персоналу, и больным и уж тем более студентам Поля в праздничные зимние дни куда как больше хотелось шутить и веселиться нежели заниматься серьёзным делом. А тут ещё и такое…

- Сай-мон! Сай-мон! – в какой-то момент начали радостно скандировать практиканты.

Оказывается, какой-то бывший студент академии заглянул в лазарет испросить помощи для перебравшего друга и, разумеется, его мигом узнали. Некоему Саймону обрадовались абсолютно все и, подумав, Поль не стал мешать радости встречи. Он вернулся в кабинет главы лазарета и, принимая от того наполненный домашней настойкой стакан, продолжил рассказывать увлекательную историю, ранее прерванную на полуслове…

***

Принять предложение Саймона прогуляться было в чём-то страшно, но после короткого разговора, когда он попросил прощение за резкость при их последней встрече и после сказал, что нисколько не хочет жизни Милы мешать, просто для него важно, чтобы она знала - он всегда будет её другом… Нет, после этого разговора отказаться было невозможно. Да и не хотелось отказываться. Поэтому Мила отпросилась у мэтра Оллена на один день от работы в лазарете. Из-за того, с каким недовольным видом он давал согласие, молодая женщина весь вечер провела как на иголках. Но наутро она оставила свои волнения в прошлом и несмотря на косые взгляды однокурсников невольно постаралась принарядиться. И пусть не было у неё богатой одежды, Мила покрасивее заплела волосы, покусала губы, чтобы придать им более яркий цвет, даже воспользовалась сажей из печи, чтобы сделать брови чернее. Она не смогла бы ответить к чему эти женские старания, раз нисколько соблазнять она Саймона не собирается. Просто Миле хотелось выглядеть для этого мужчины красивой и всё тут.

- О-о-о, кого я вижу! – сгрёб её в свои медвежьи объятия Саймон при встрече.

Мила захихикала и не только от удовольствия. Ей сделалось приятно от округлившихся глаз горожан. Не должен был солидный мужчина в расшитой узорами дублёнке и собольей шапке какую-то похожую на нищенку девицу обнимать.

- Меня, меня ты видишь, - ласково сказала Мила, прежде чем с улыбкой отстранилась и сказала. – Всё как ты говорил когда-то. Карнавальная неделя, звуки флейт… Это действительно здорово!

- Будет здорово, когда мы с тобой потанцуем!

Саймон потянул её в пляс. Мила открыто засмеялась в голос, вяло пытаясь отказаться от танцев. Но танцевать и веселиться ей неистово хотелось, а потому вскоре она наравне с Саймоном активно задвигала ногами. Воздух тут же стал жарче, январский морозец начал восприниматься иначе.

- Уф-ф, не могу больше, - в какой-то момент падая на снег, заявила Мила, и ручища Саймона потянулась к ней, чтобы помочь встать. После они всласть наговорились о всякой ерунде, даже покидались друг в друга снежками. Всё это было так весело, у Милы так голова закружилась от счастья, что она едва поняла, как близко к ней оказался Саймон. Он обнимал её одной рукой за талию. Глаза смотрели в глаза и единение взглядов никак не хотелось нарушать. Ни ему, ни ей. И, пожалуй, именно это натолкнуло Саймона на следующий шаг. Он приблизил своё лицо к Миле, его мягкие тёплые губы даже коснулись её губ… но затем Мила решительно отстранилась и с часто бьющимся в груди сердцем сказала:

- Нет, нам этого делать не стоит.

- Из-за профессора Аллиэра? – тихо спросил Саймон, но не отстранился. Он оставил свою руку на талии Милы, и оттого уверенно кивать для неё сделалось делом сложным. Однако, она справилась, и её друг предельно серьёзно сказал: – Что же… как я уже сказал, мешать твоей жизни я не намерен. Тем более, - тут на лице Саймона возникла кривая насмешка, - теперь мне стало понятно предупреждение Адьира Морриэнтэ. Вот кому в Вирграде моё присутствие не понравилось бы настолько, что лучшим шагом для меня стало бы уехать куда подальше. Он ведь тогда отнюдь не играл со словами этот поганый эльф.

- Что? – нахмурилась Мила. – Когда это Адьир Морриэнтэ с тобой о подобном разговаривал?

- В том году, по весне. И ведь как говорил мерзавец, - криво ухмыльнулся Саймон. – Я ведь ему сразу поверил, хотя толком не понял. Ну, да нынче подтвердилось всё. С профессора Аллиэра сталось бы мне какое-либо свинство подстроить. Мне сейчас даже думается, а не из-за него ли мой отец так внезапно сдал? Ведь был бы он жив, я бы ещё в академии