Летом сорок первого - Георгий Свиридов

Когда комбриг произнес слова «лично встретиться», когда Флеров увидел улыбку, у него у самого потеплело в груди. Живой! Сын Константина Сергеевича жив! А вслух капитан произнес:

– Очень хотел бы!

– Прошу, товарищ комбриг! Прошу, товарищи командиры, отведать нашего чайку, – лейтенант, постелив на столе газету, расставил стаканы, положил коробку пиленого рафинада, раскрытую пачку печенья, круг копченой колбасы и кусок сыра. – Заварен по особому способу.

– Присаживайтесь, товарищ комбриг, – Орехов предложил Курлакину стул, а когда тот уселся, повернулся к Флерову: – Встречу с лейтенантом Закомолдиным сейчас организуем.

– Его-то как раз мы и утвердили командиром спецгруппы, которая прикомандировывается к вашей батарее. Боевые ребята! А вы, капитан, уготовили им должности сторожей при пустых машинах... – Комбриг улыбнулся и спросил: – Может быть, стоит отменить приказ? Или все-таки возьмете в батарею спецгруппу во главе с отважным и, я бы сказал, очень дельным лейтенантом пограничных войск Закомолдиным?

Флеров не успел ответить. Громко зазвонил телефон. Все как-то сразу примолкли. Телефонист, крикнув «Да! Да!», протянул трубку подполковнику.

– Да, Орехов. Слушаю... Что делаем? Чай пьем!.. Ладно, не надо так резко, товарищ полковник. Все понимаем, обстановку тоже... Сейчас будет у вас.

Отдав трубку телефонисту, Орехов повернулся к столу, посмотрел на Флерова.

– Срочно в штаб! – И добавил: – Оттуда возвращайся к нам, лейтенант Закомолдин и его группа будут ждать, заберешь их к себе на батарею.

4

В штабе Флерова ждал Яхин. У артиллеристов была своя палатка. За походным столом, сбитым из досок, на котором лежала большая карта, сидели бритоголовый, плотный майор – заместитель Яхина, и старший лейтенант, смуглолицый, с восточным лицом, с черными скобками усов. Оба они, склонившись над картой, что-то высчитывали, орудуя циркулем и линейкой. Мельком взглянув на вошедших, снова углубились в работу.

– Положение резко ухудшилось, – начал Яхин, плохо скрывая волнение. – Даже так скажу тебе, капитан: стало совсем хреновым. Как тогда, на финской, помнишь?

Он не произнес слова «окружение», но Флеров все понял. Тогда лишь умелая расстановка старшим лейтенантом Флеровым орудий своей батареи позволила красноармейцам выбраться из «мешка». Он сумел организовать такой плотный перекрестный огонь, что вконец запутал противника, решившего, что ему противостоит крупный артиллерийский дивизион.

– Надежда опять на артиллерию. На твою батарею, – сказал Яхин.

– А чем стрелять? – в тон ему ответил Флеров. – Снарядов у меня с гулькин нос. На один залп и не больше, сам же знаешь.

– Снаряды будут. И не когда-нибудь, а сегодня к вечеру или ночью перед тем, как всеми силами пойдем на прорыв. Доставят самолетом. Командующий получил шифровку. Бойцы, которые пробились к нам, уже работают, расчищают посадочную площадку.

– Тогда другое дело! – обрадовался Флеров.

Капитан никогда еще не видел Яхина таким взволнованным. Даже в самые страшные моменты, как помнил Флеров, Яхин подавал им, молодым лейтенантам, пример личного мужества и хладнокровия. Так что же произошло сегодня? Неужели так резко ухудшилось положение?

– Смотри сюда, – Яхин подошел к карте и стал водить пальцем по карандашным отметкам. – Смоленск уже полностью в руках у немцев. Наша двадцатая и шестнадцатая армия ведут бои с севера, востока и юга, охватывая фашистов подковой, непрестанно атакуют, но вышибить их из Смоленска пока не удается. А мы находимся вот тут, – он обвел круг. – Гитлеровцы с севера, из района Рудни, танковым клином на Гусино отсекли нас от основных сил. Видишь, какая невеселая петрушка получилась! Пока мы все свои силы направляли на запад и все же удерживали рубежи, соседи с севера покачнулись и стали откатываться на новые позиции. Немцы тут же воспользовались благоприятной обстановкой и ввели в бой крупные механизированные силы. Перехватили горловину мешка, в котором мы засели. Теперь надо выбираться из него. Как видишь, отступать нам приходится не по своей воле и не под нажимом фронтального врага.

– Почему же в особом отделе мне ничего об этом не сказали? – удивился Флеров. – Они что, ничего не знают?

– Все знают, даже лучше, чем мы с тобой. Да не все и не всем говорят, служба у них такая. – Яхин снова привлек внимание Флерова к карте: – Смотри сюда. Генерал ставит перед твоей батареей важную, в данном случае, стратегическую задачу. В течение нескольких часов произвести три залпа на разных участках. Два вот здесь, на западных участках фронта, чтобы отбить у гитлеровцев охоту преследовать наши отходящие части, а потом вот здесь, на левом фланге, где создается ложная, отвлекающая атака двумя батальонами. Может быть, даже два залпа подряд, чтобы немцы поверили, что именно тут пойдут на прорыв наши главные силы.

Яхин сделал паузу и, понизив голос, продолжал:

– А они пойдут вот здесь, на восток и северо-восток. Усек, капитан? И твоя задача после тех всех залпов, как можно скорее мчаться вот сюда, в центр наступающих полков, и своим огнем помочь им пробить брешь. С той стороны нас должны поддержать твои коллеги, дивизион Смирнова.

Флеров смотрел на карту и мысленно прикидывал расстояния, которые предстоит одолевать батарее в ночных условиях по плохим проселочным дорогам.

О том, что им предстоит пережить потом, капитан не задумывался. Следовало решать очередную конкретную задачу, а то, что последние залпы этой страшной войны прозвучат только в мае невероятно далекого 1945‑го, не знал никто на свете...

Москва – Брест – Москва