Возвращение катаров - Хорхе Молист

Педро собирался встретить следующий выпад неприятеля, но тот вдруг повалился ничком с ужасной раной в боку, которую нанес ему Мигель. Тот отделался от своего противника и встал между Педро и многочисленными французами, которые собирались наброситься на короля.

— Это ловушка, они хотят убить вас, мой господин! Укройтесь в арьергарде. Крестоносцы узнали, кто вы, и атакуют вас!

Педро чувствовал себя таким уставшим, как никогда не чувствовал себя в бою. Кровь заливала лицо, и он ничего не видел левым глазом.

— Нет, мой добрый Мигель, это момент Божьего суда, — ответил он.

— На помощь королю! — закричал Мигель, перекрывая шум битвы. Уго, который тоже покончил со своим врагом, встал рядом с арагонцем. В этот момент другой крестоносец ударил его мечом по голове. Лицо залила кровь. Но Уго поднял на дыбы коня и горизонтальным ударом достал врага между щитом и правой рукой, пронзив его грудь. Француз свалился назад, раскинув руки. Второй противник нанес удар Уго, и тот с трудом смог отразить его своим щитом. Он потерял равновесие, ударил в свою очередь крестоносца, но тот легко увернулся. Уго слишком открылся, и француз в следующий момент глубоко рассек ему плечо. Меч Уго упал, но он все-таки смог защититься щитом от другого выпада. Он безуспешно попытался дотянуться до боевых палиц, притороченных к седлу. Педро бросился к Уго и, зайдя со спины, пронзил мечом его противника. Кровь залила почти все лицо Уго, его правая рука висела без движения, а щеки были белее мела.

— Это большая честь — иметь короля в телохранителях. — У него все еще были силы шутить. — Спасибо, мой господин.

— Уходите с поля боя, — сказал Педро.

— Нет, мой господин. Я не оставлю вас в бою, — отказался Уго, снова пытаясь достать палицы, свисающие с седла. Его рана сильно кровоточила, и палицы упали на землю.

— Уходите, вы здесь будете только мешать сейчас. Вы мне нужны живым для других войн. Я вам приказываю, вспомните клятву верности, которую вы мне принесли!

— Да хранит вас милосердный Бог, мой господин! — С трудом держась на лошади, Уго направился к лагерю.

Ситуация в отряде Педро становилась критической. Около двух десятков рыцарей-крестоносцев атаковали королевских всадников, которых оставалось всего пятеро. Группа из двадцати пяти рыцарей во главе с Далмо де Крейселлем пыталась прийти им на помощь, но кавалерия и пехота неприятеля, пустившая в ход длинные копья, не давала им это сделать.

— Идите в тыл, мой господин! — снова закричал Мигель. — Быстро, дон Педро! Пока они нас не окружили!

Это были его последние слова. Крестоносец ударил его топором по голове, а другой вонзил меч в тело ниже щита. Мигель упал лицом вниз. Педро пришпорил коня и направил меч на одного из убийц Мигеля. Удар попал в шею лошади, та упала на колени. Педро быстро снова поднял меч и нанес неглубокую рану в грудь французу. Ему едва хватило времени, чтобы защититься мечом от нападения другого всадника. Он снова замахнулся на раненого крестоносца и ударил, пробив его кольчугу между лопаткой и грудной костью. Человек и лошадь начали падать.

Тут Педро почувствовал удар и сильную боль в левом плече, рука, державшая меч, повисла плетью, меч упал. И почти сразу же ужасная боль в боку: пеший солдат пронзил его своим копьем.

— Боже! — прошептал он, теряя равновесие и падая с лошади.

В этот момент наконец-то подоспели его отставшие рыцари, заставив отступить крестоносцев.

Педро не потерял сознания. Рядом с ним лежал, распростертый на земле, Мигель, его друг, со своей густой бородой и голубыми открытыми глазами. Он смотрел в небо, которого не видел, его лицо было окровавлено, глубоко рассечено мечом. Между ними протекал небольшой ручеек, еще совсем недавно с чистой водой, как подумал Педро, а сейчас заполненный кровью.

Он знал, что его раны смертельны. Бог судил его и приговорил.

Над ним сражались его рыцари, не подпуская к нему врагов. Он видел, как падают наземь всадники с той и с другой стороны. Ему хотелось крикнуть им, что все потеряно. Божий суд уже свершился. Но Педро не мог произнести ни слова. Он хотел, чтобы они отступили, он знал, что его рыцари скорее умрут, чем оставят его, несмотря на то, что сражение проиграно. Эта уверенность мучила Педро сильнее, чем раны.

Он зря не послушал советов Раймона VI. Он допустил ошибку, заставив своих людей сражаться в открытом поле. Он действовал необдуманно и неосторожно, и поэтому вся вина на нем.

Но ведь он хотел Божьего суда, чтобы покончить с ужасными сомнениями, даже ценой своей жизни. И вот Бог вынес ему приговор. Но теперь Педро понимал, что не только он один платил за свой грех. Его рыцари и верные ему люди разделили его судьбу. Слезы текли из глаз короля. Он поступил, как сумасшедший, одержимый любовью к женщине. Из-за нее он пошел против воли Бога, из-за нее он искал своей судьбы на этом поле боя. И он ее нашел. Смерть была суждена ему.

Две раны причиняли ужасную боль — физическая и душевная. Он не знал, какая была страшнее, но обе убивали его. Педро терял сознание. Смерть освободит его от физических страданий. Но как избавиться от тоски, душевной боли?

— Господи милосердный, прости меня за то, что я сделал с моими солдатами. — В последнем усилии Педро перевернулся на спину, лицом к небу. Он уже почти не слышал шума сражения.

Тысячи образов пронеслись в сознании. Его детство, войны, его женщины. Корва.

— Господи милосердный, позаботься о моей возлюбленной Корве, о моих подданных и сыне.

Небо по-прежнему было покрыто серыми и белыми облаками. Взгляд Педро затуманился, и он увидел вокруг себя силуэты рыцарей, танцующих, как в замедленной съемке, в зловещем танце смерти.

— Господи милосердный, прости меня.

Внезапно сквозь облака пробился тонкий луч солнца. Педро видел, как белое сияние полилось с неба, свет становился все ярче и приближался. Он почувствовал, что больше не один, внутри этого луча был кто-то еще. Педро услышал ласковый голос, сказавший, что милосердный Бог простил его.

Покой снизошел на Педро…

84

— Цикл завершен, — сказал Дюбуа, убирая руки.

Хайме постепенно осознавал, где находится.

Дюбуа снова заговорил:

— Сейчас вам надо побыть одному. Я буду у себя в келье, в молитве, приходите, если понадоблюсь. — Дюбуа направился к двери и оставил Хайме в подземной часовне одного.

Хайме лежал на маленьком диване и смотрел на катарский гобелен с подковой. Фигуры и персонажи, изображенные в странной примитивной манере, были сейчас неподвижны. Бог милосердный и Бог злой, они были там: спокойные, но облеченные скрытой властью и значением, которое Хайме пока так до конца и не расшифровал.

Его глаза и щеки были мокрыми. Хайме понял, что плакал вместе с королем Педро. Он пережил собственную смерть, а перед смертью страдал от горя и раскаяния, которые разрывали сердце.