Седьмая встреча - Хербьерг Вассму

Она жестко засмеялась и вызывающе посмотрелана него.

— Будь добра, не вмешивай в это делоТурстейна. Если только он действительно тут ни при чем.

Через мгновение ее рука обожгла его щеку, такчто машина съехала на обочину. Он доехал до разъезда и остановился. Закипевшийв нем гнев пробкой застрял в голове.

— Зачем ты это сделала? — спросил он,откинувшись на спинку сиденья и крепко держа руль. Протянул ноги, насколькопозволяло пространство. Расправил плечи. В салоне было не так много места.

— Ты сказал это так, будто отцом ребенка могбыть Турстейн.

Пока она произносила эти слова, Гормбессознательно подумал, что это был бы неплохой выход. Он позволил себезасмеяться.

Тогда она подняла обе руки, и на его головуобрушился град ударов. Турид была сильная.

Сперва он не двигался под ее ударами, это былотак дико. Потом схватил за запястья и прижал ее руки к своей груди.

— Перестань! Довольно! Неужели ты непонимаешь, что я не могу ударить тебя?

Она упала на него, стараясь перевести дыхание.Против воли он обнял ее. Шло время. Какой-то автомобиль, проезжая мимо, сбавилскорость, и водитель уставился на них через боковое стекло.

Мать встретила его в холле.

— Ты должен был предупредить меня. Твой отецвсегда предупреждал, если не мог приехать к обеду. Всегда!

— Мне надо поговорить с тобой, — сказал Горм,провел ее в гостиную и закрыл дверь в буфетную. Там он усадил ее ввольтеровское кресло и остановился перед ней, заложив руки за спину.

— Я сделал одну непростительную глупость, —ска»ал он.

— Глупость? — прошептала она, и он прочитал поее лицу, как хорошо она его знает. «Горм пришел, чтобы рассказать мне окатастрофе», — подумала она.

Она знает меня лучше, чем я сам! Этоунизительно. Я как школьник стою перед матерью, которая все знает наперед.

— Горм, дорогой, скажи же... — прошептала она.

— Одна женщина забеременела от меня.

Лицо матери медленно посерело, только наскулах обозначились розовые пятна.

— Бабушке это не понравится, — тихо сказалаона.

— Бабушке? Но я говорю об этом не бабушке, атебе.

— Ты никогда мне о ней не рассказывал. Какдолго длится ваша связь?

— Недолго. Это было несерьезно.

— Несерьезно? И все-таки она забеременела? Ктоона?

— Турид учительница. — Горм стал шагать междуокном и отцовским креслом.

Некоторое время мать потирала руки, глядякуда-то перед собой. Потом посмотрела на Горма.

— Вы должны пожениться как можно скорее, —решительно сказала она.

Горм в изумлении уставился на нее.

— Ты не можешь уйти от ответственности, моймальчик. Ты должен подумать, каково ей сейчас. Задета ее душа и ее тело.Мужчина не может этого понять, но он может взять на себя ответственность.

— Боже мой, мама, что ты говоришь!

— Не говори мне, что ты не любишь ее. Это всеглупости. Почти никто не любит друг друга. Любви нужно учиться. Понимаешь? Намс отцом тоже пришлось учиться. Пригласи ее завтра к обеду. Позволь мневзглянуть на нее. Мы с Ольгой приготовим что-нибудь вкусное. Что она любит?Жареное мясо? Откуда она? У тебя нет ее фотографии? Мы сделаем карамельныйпудинг. Это будет так приятно. Учительница! Это же великолепно! Ты знаешь,учительница не может родить внебрачного ребенка. Это неприлично. Она красивая?Образованная? Откуда она?

Вечером он позвонил Турстейну и сказал, чтоплохо себя чувствует, а потому питье пива откладывается.

* * *

Мать Турид была вдова, она стояла в новомплатье и обеими руками держала еще довоенный ридикюль. Она приехала накануне ибыла безмерно благодарна, что Горм согласился жениться на Турид, словно онсжалился над падшей женщиной.

Турид сияла в белом подвенечном платье от«Гранде & К ». Самом лучшем и дорогом. Правда, фата была коротковата. Но,как сказала тетя Клара: «Красивой невесте не нужны глупые украшения».

Когда Горм проходил в церкви с невестой мимоскамьи, на которой сидела мать, она скромно приложила к глазам платок. Толькобабушка, сидевшая между тетей и дядей, не выражала радости.

Турстейн стоял впереди вместе с подругамиТурид. Они были дружками жениха и невесты. Он уже обзавелся новой возлюбленной,так что без раздумий ответил «да», когда ему предложили эту роль.

Горм всю ночь думал об этой минуте.Собственно, все было решено и записано в его блокноте еще до того, как он лег.И когда, как говорится, орган загудел и они пошли по красной ковровой дорожке,Горм знал, что еще есть время. Правда, совсем немного.

Он подвел Турид к стулу невесты, и этот моментнастал. Горм легко поклонился сначала пастору, потом невесте и повернулсяспиной к алтарю. После этого он поклонился всем < обравшимся. Одно мгновениеон стоял и смотрел поверх их голов, спокойно поправляя отцовские золотыезапонки, затем пошел обратно по проходу, чувствуя глаза присутствующих,пришпиленные к своему телу как неприятные, но совершенно безопасныеканцелярские кнопки.

Он шел, исполненный мужской силы и власти, какбудто бы все, сколько он мог помнить, было куплено и оплачено и поэтому моглобыть возвращено обратно. Букеты цветов, выставленные по центральному проходу,были произведениями двух главных цветочных магазинов города. Желтые и розовые.В следующий раз не забыть бы попросить их добавить каких-нибудь темно-синихцветов, чтобы они напоминали ему о Тихом океане.

Церковные двери он оставил за собой открытымии спустился по лестнице под последние звуки Мендельсона, потом вышел на солнцеи прямым ходом направился к отцовскому «вольво». Это было так естественно.Оставалось только так поступить.

Он поехал прямо в контору и попросил фрекенИнгебриктсен принести ему кофе и расписание самолетов. Расписание заграничныхрейсов, потому что он собирается предпринять долгую поездку по личным делам.

В конце концов он открыл ящик с исписаннымижелтыми блокнотами. Быстро переложил их в портфель-дипломат. Он ничего незабыл. Он был готов.

В эту минуту пастор спросил его о чем-то, и онответил, как было заучено:

— Да.

Турид была в восторге, переехав в белуюсемейную виллу Гранде с большим садом, она и слышать не хотела о том, что имлучше жить где-нибудь отдельно. В этом она была единодушна с матерью

— Но будет лучше, если две комнаты будутпредоставлены целиком в ваше распоряжение. Горм привык много времени проводитьу себя. Он всегда был такой, — тихо сказала мать и доверительно взяла Турид подруку.