Десерт для герцога - Наталья Шнейдер

руку, и вторая подогнется, и я упаду, а потому только и оставалось, что всхлипывать, подставляясь под ласки.

Альбин потянул подол платья вместе с сорочкой – пришлось приподнять бедра, и как-то сами собой раскрылись колени. В следующий миг до меня дошло, как чудовищно неприлично, должно быть, это выглядело, и я судорожно попыталась сдвинуть ноги, но Альбин успел устроиться между ними. А платье скользило все выше и выше, открывая грудь. В следующий миг на ней сомкнулись губы, и я застонала, забыв обо всех платьях на свете.

Ладонь Альбина подтолкнула меня между лопаток, приподнимая, и я позволила снять одежду и мягко опустить себя на подушки. Наконец-то я могла сама потянуться к нему, запустить пальцы в волосы, почувствовать, как бешено бьется пульс, когда мои руки гладят его шею – так же бешено, как и мой. На миг отстранившись, Альбин стащил одежду с себя, и у меня перехватило дыхание от одного взгляда. Я неуверенно коснулась плоского живота, провела пальцами вдоль дорожки волос от пупка туда, куда так и не решилась посмотреть, но Альбин мягко отвел мою руку, склонился надо мной, и вскоре я цеплялась за его плечи, бессвязно лепеча, умоляя то ли остановиться, то ли не останавливаться.

Короткая вспышка боли – Альбин замер на миг, а потом снова начал двигаться, сначала медленно и осторожно, потом, когда мои бедра словно сами подались ему навстречу, быстрее и резче, мешая боль с уже знакомым мне напряжением, подчиняясь древнему как мир ритму, пока то, что росло внутри, не выплеснулось с криком. Еще несколько резких, неровных движений, и он замер, переводя дыхание.

Альбин вытянулся рядом, привлекая меня к себе, и я спрятала лицо у него на груди, прильнула всем телом, жалея, что нельзя завернуться в него, как во вторую кожу, и не отпускать.

После мы все-таки пили вино и снова потянулись друг к другу, хмельные не от вина, а от ласк. А потом пришло время возвращаться.

Небо на горизонте, над самой водой, уже начало светлеть, и это означало, что мне нужно поторопиться, пока младшие не заметили моего отсутствия.

Альбин шел рядом, держа меня за руку.

– Я должен уехать, – сказал вдруг он. – в Лондон. Надолго. Не меньше месяца, может, дольше. Вместе с господином. Нужно проследить, слишком влиятельные люди во всем этом замешаны.

Я вздохнула. Между ног засаднило. Сразу как-то само собой вспомнилось, что я не сомкнула глаз этой ночью.

– Я вернусь, слышишь? – Альбин приподнял мой подбородок, заглядывая в лицо.

Я кивнула, смаргивая слезы.

– Не плачь. – Он коснулся губами моих ресниц. – И ни о чем не беспокойся. Эта ночь не оставит последствий, кроме воспоминаний.

– Откуда тебе знать?

По спине побежал холодок. Совсем голову потеряла! Даже не подумала… а если бы и подумала, что бы смогла сделать?

– Я же маг. Есть способы.

Как же тогда ты сам на свет появился? И я – если верить Гильему?

– Наш лорд хотел сына. – Альбин, как всегда, словно мысли мои читал. – Он получил сына. Что до того человека, который дал жизнь тебе… видимо, ему просто было все равно, что станет с девушкой. Мне – не все равно.

– Спасибо. – Я прижалась лбом к его плечу.

Альбин погладил меня по спине.

– Что тебе привезти в подарок?

– Мне ничего не нужно.

– Тогда я что-нибудь придумаю сам.

Зашуршал брус, закрывающий дверь, Альбин завел меня в трактир, так же, магией, отодвинул задвижку на двери каморки, где я сегодня ночевала. Я едва успела юркнуть внутрь, когда на лестнице, что вела в наши комнаты, послышались шаги. Проснулись младшие. Начинался новый день.

За этим днем прошел следующий и еще один. Неделя миновала за неделей. Трактир процветал. Сначала мы наняли охранников. Потом – прачку и уборщицу, и поденщицу ходить за огородом и скотиной. Готовку еды я не доверяла никому.

Купец, забравший пробную партию стеариновых свечей, вернулся. Он захотел сделать больше, и я была не против, но достать животный жир в конце лета мне было неоткуда. В конце концов договорились, что его люди привозят мне сырье, а я вдвое сбрасываю цены на готовые свечи. Все остались довольны, в том числе и Бланш. Она полностью взяла на себя изготовление, все же выторговав небольшую долю за работу.

Около входа в трактир появился навес, из-под которого часто пахло свежим хлебом, и даже те, кто не оставался ночевать у нас, останавливались купить в дорогу свежих мягких лепешек. Белая мука в доме не переводилась, но на дороговизну никто не жаловался.

Картошка благополучно проросла. Осторожно подкопав один куст, я поняла, что до привычной мне урожайности ей как до небес, но расстраиваться не стала. Начало есть, а там потихоньку буду улучшать сорт. Да, дело небыстрое, тем более я мало что понимаю в селекции. Но и торопиться некуда. Картошка – это задел на будущее, как и два улья, что стояли теперь на лугу.

Я рассказала Филу про рамки для сот, он обдумал и сделал конструкцию. А заодно показал мне, как расщепить бревно на доски без пилы – топором и клиньями. Он же нашел в лесу два роя. Собирать мед этой осенью мы не планировали – ближе к холодам спрячем ульи в специально вырытый погреб, а в следующем году, если все будет хорошо, дождемся, пока пчелы начнут роиться, и заселим новые ульи. Здесь тоже торопиться не стоило – ведь пчеловодству я не училась, так, по верхам нахваталась от деда. Нам с братом придется набить немало шишек прежде, чем мы поймем, как все делать правильно.

Расширился огород – пришлось доплачивать управляющему лорда за аренду земли. Зато теперь хватило места для хлева, в котором похрюкивали свиньи – будет в зиму мясо – и мы всерьез задумались о корове, а может, и не одной. На заднем дворе появился еще один погреб, точнее, ледник. Учить меня магии было по-прежнему некому, но как наморозить льда, я сообразила, и теперь не беспокоилась о сохранности продуктов. Значит, можно держать свежее мясо, молоко, и сливки, и мягкие сыры, которые обычно не лежат долго, и много чего еще. Я попробовала наморозить зелень, как делала дома – мелко нарубить и разложить в формочки для льда, чтобы потом просто бросить кубик в почти готовый суп. Получилось, пригодится зимой. Еще я наморозила зеленый горошек – Фил поворчал, дескать, зачем раньше времени срывать, лучше бы дождаться, пока вызреет, пожелтеет – но позволил мне сделать по-своему.

Брат все чаще