Неприятнейшая неожиданность - Борис Владимирович Попов

– А у нас денег нету…

– У меня есть. Все расходы оплачу.

Наину это сильно порадовало – одеться за мужской счет – это заветная мечта почти каждой женщины.

– Идем скорее! – начала горячиться она.

Сейчас побежим, подумалось мне. Вслух сказал иначе:

– Надо денег с собой взять. И посоветоваться с кем-нибудь поопытнее нас.

– Не надо ни с кем советоваться! Я все знаю!

Ну разве было в этой жизни иначе у спутниц нашей жизни!

– А денег надо взять побольше.

И это обычнейшее женское предложение, когда нужно купить что-то им лично.

Насыпал полные карманы денег, набил ими здоровенный кошель, и мы пошли на базар. Кроме нас троих, остальные спасатели цивилизации, были и одеты, и обуты. У нас с Ваней не было и особых вариантов – купим и обработаем, как у Матвея, опытного путешественника.

Зато Наина хотела очень многого. Бобровая шуба. Ничего, что она нам обойдется в десять раз дороже заячьей – перетерпим! Какие-то невиданные сарафаны и душегреи, обильно расшитые вышивками, золотые и серебряные украшения, чтобы прилично выглядеть в дороге. Обувь – низенькие сафьяновые полусапожки, богато изукрашенные. На все эти расходы можно было бы пойти, но смущала техническая сторона дела.

– Послушай, прорицательница, так дело не пойдет, – вмешался в женские мечты я.

– Денег пожалел? – вскинулась Наина.

– Дело не в этом. На драгоценные украшения я, конечно, тратиться не буду.

– Я же объясняла, зачем они нужны!

– Эти объяснения годятся только для влюбленных в тебя мальчиков, но меня больше беспокоит другое. По Новгороду ты можешь бегать в чем угодно, не мое это дело.

– Вот, вот, и я об том же!

– Твои местные наряды меня не интересуют, и я их не оплачиваю.

Колдунья насторожилась.

– И что?

– А то, что меня интересует, удобно ли в этой вещи будет в дороге.

– Конечно удобно!

– Давай по порядку. Сарафан летняя одежда?

– Конечно!

– Напомни мне, в какой из месяцев лета мы выходим.

Наина обиженно засопела.

– Да какая разница!

– Мне – никакой. А ты всю задницу застудишь, душегреи коротенькие. Пошли дальше. Тебе в сарафане на лошадь залезать удобно?

– Ванечка всегда подсадит!

Ванька сиял от таких речей.

– А если его рядом не будет? Заболел, ранен, охромел его конь.

– Ну вы то, три здоровенных мужика, никуда не денетесь!

– Других забот у нас нету, кроме того, как тебя на конягу грузить. Для всяких ваших юбок особые седла нужны – дамские, где ноги на одну сторону свешиваются.

– Так купи!

– Командовать будешь другими. Кем, я уже объяснял. По этой лошадиной заботе есть более простое решение – купить тебе портки.

– В жизни не надену! Не носят их женщины!

– Значит с нами не поедешь. Мне лишняя обуза не нужна.

– А кто с дельфинами столковываться будет? У тебя не получится!

– Ты еще не поняла, что с нами третий волхв пойдет? А он мощнее нас обоих вместе взятых, в десять раз. То, что у меня не получится, а ты сделаешь с некоторым усилием, ему будто взгляд в сторону бросить.

– Наплевать! Одна рядом с вами поеду!

– А на чем поедешь?

– У меня Зарница!

– Зарницу мне князь Мстислав подарил за спасение своей жизни. Когда это лошадка к тебе успела перейти? Не перешла? Вот и езжай на палочке верхом. И не забудь взять с собой еды, денег в дорогу.

– А вот мой Ваня…

– А твоего Ваню, я вместе с тобой в Новгороде и оставлю. Вероятнее всего, он ни на что по боевой части и не годен: не волхв, не мастер боя.

Дальше пошли чисто женские приемы: слезы и нелепые обвинения. Наина зарыдала во весь голос.

– Ты, ты такой жадный! – между всхлипываниями осуждала она меня, – а ведь богатый, дальше ехать некуда.

Я зевнул. Можно обсудить и эту тему.

– А в чем же это мое сказочное богатство выражается?

– У тебя лесопилки!

– Поздней осенью и зимой народ строиться перестанет, никому мои доски до поздней весны не понадобятся.

– Ты кареты делаешь!

– Зимой все на санях ездят, коляски никому на дух не нужны.

– Ты поешь и лечишь!

– Ушел я мир спасать, и пропал. И некому у нас в семье этим зарабатывать.

– А вот кирпич Ванечка делает…, – уже как-то понуро высказалась моя обличительница.

– Он-то делает, а я ни рубля с этого дела не имею. Скоро уйду, и беременной Забаве денег будет взять негде. Ее братья, без моих карет, ломаный грош зарабатывают. А я повара держу, сторожа со дня на день караулить начнут, и всем им платить нужно будет. Поэтому я ей изрядную сумму денег и оставлю, а не чужих девочек нарядами, шубами и сафьяновыми сапожками одаривать буду.

– А запаса денег у тебя нету?

– Есть, но он не очень велик. А сколько денег уйдет на поход, неизвестно. Опыта у нас нет, вдобавок, ехать надо черт знает куда.

– Я доезжала до Олешья! Там до моря всего несколько верст.

– И в Константинополе, конечно, тоже побывала?

Наина отрицательно покачала головой.

– И всю Персию и Византию обегала?

– Нет!

– Поэтому лучше говорить не запас, а деньги на поездку. А кто у нас командир, атаман?

– Ты, конечно.

– А как любой командир отнесется к спорам с подчиненным? Положим, он ставит задачу – убить врага. Дает совершенно четкую и ясную команду: сидеть вон в том овраге, караулить противника, и как увидишь, стреляй в него из лука. А подчиненный вдруг начинает выламываться: да там сыро, я лучше на солнышке посижу, покушаю тут… Что сделает атаман?

– Или пришибет, или выгонит! – вмешался Иван.

– Правильно. А Наина с портками тут борется. Что мне делать? Гладить ее по красивой головушке? Делать то, что она хочет? Проще выгнать, и не тратить силы, время и деньги. А освободившаяся Зарница вьючной лошадью станет – тюки с грузом повезет, или запасной поскачет.

– Володь, да она поняла уж все, – решил обелить любимую Ванек.

Наина презрительно фыркнула.

– Она понимать и не хочет, ишь, как лошадь фырчит! – возмутился я. – Сейчас только портки ей навяжем, тут же ее на низенькие сапожки, в которых в любой луже утонешь, потащит. И опять споры, пререкания. Я тут с ней до Смоленска дойти не успею, уже поседею. В общем, давайте решать: или вы оба слушаетесь меня беспрекословно, или со мной пойдут Богуслав и Матвей, которых не надо ни одевать, ни обувать, ни вооружать. Опять же, если вас не брать, нас будет трое на шести лошадках. Сможем пересаживаться на свежую лошадь каждые два часа. А без всадника, ахалтекинец отдыхает, практически и