Белые лисы - Брайан Джейкс

Моккан греб прочь от берега, чтобы никто не мог в него выстрелить.

— Он уходит! Что делать, Гарьо? Тот покачал головой:

— Мы ничего не можем сделать, Позднецвет. Никто не сможет кинуть копье так далеко.

Вдруг раздался какой-то свистящий звук. Это ежиха, которая была рабыней на острове Белолисов, раскручивала над головой цепь. Цепь вращалась все быстрее и быстрее, гудя в воздухе.

— Получай, мерзавец!

Ежиха отпустила цепь, и та полетела вслед убегающему врагу. Бросок был так силен, что ежиха упала в воду. Торраб и двое ее сыновей бросились вниз и вытащили ее на берег. Белолис как раз обернулся на крик, когда на шею ему обрушилась тяжелая цепь. В одно мгновение она обвилась вокруг него, и Моккан рухнул в воду. Тут же к нему подплыли грозные обитатели отмелей — щуки. Так закончилось правление короля Моккана — последнего из Белолисов!

Раздался дружный крик освобожденных рабов. Водяные крысы секунду стояли молча, потом присоединились к дружному хору. Ежиха сидела на берегу и осматривала лапу, которую она подвернула, когда бросала цепь. Песенка подсела к ней и с восхищением сказала:

— Ну и бросок! Какая ты сильная! Как тебя зовут?

— Новоцветик.

— Я знаю твоего отца! Он с ума сойдет от радости, увидев тебя!

Бурбл уверял рабов и водяных крыс, которые, увидев летящего к острову Мигро, перепугались, что опасности нет:

— Не волнуйтесь, мой друг вас не тронет. Он на нашей стороне. Да, да. И меня это так радует!

Сложив огромные крылья, орел приземлился и кивнул Песенке:

— Думаю, сражение закончилось. По крайней мере, сорок я больше здесь не вижу!

Никто и не сомневался в словах орла-рыболова. Дипплер посмотрел на свою лодку, которая одиноко качалась на волнах:

— Я приведу сюда десяток таких лодок, когда вернусь домой. Кто со мной?

Домой!

Многие рабы заплакали, услышав это волшебное слово. Позднецвет подумал о Рэдволле, об отце, и его глаза тоже наполнились слезами.

— Смотри, Песенка, — прошептал Дипплер. — Могу поспорить, никто не рыдает, когда ты поешь что-нибудь красивое и печальное!

Песенка дернула землеройку за ухо:

— Маленький бессердечный балбес! Подожди, я сейчас вытру глаза.

И по острову разнесся нежный голосок белочки. Песенка заметила, что и Дииплер плачет.

Римроза сидела у аббатского пруда с Креггой, сестрой Тернолистой, Эллайо, Дисум и кротом Гурмантом. Возле них стояли леденцы, засахаренные орехи и фрукты, созревшие яблоки и груши, сливы и ягоды. Все это клали в глиняные горшочки, заливали медом и запечатывали пчелиным воском.

Сестра Тернолиста посмотрела на кротов, которые тащили от аббатства лестницу-стремянку.

— Они вставили все стекла, Крегга. Барсучиха кивнула:

— Наконец Рэдволл снова возрожден во всей своей прежней красе, скоро и гобелен вернется на свое место. Я встану в Большом зале и почувствую это!

Гурмант отставил в сторону еще один горшочек.

— Хуррр, да, трудненько нам пришлось! Насколько я помню, сегодня последний день лета.

Римроза оторвалась от работы:

— Последний день лета? Навряд ли. Крегга, ты говорила, что Песенка с друзьями вернутся к этому времени.

Барсучиха принялась нарезать яблоко.

— Так было сказано во сне, Римроза. Может, лето еще не кончается. Ты уверен, что правильно все сосчитал, Гурмант?

Крот кивнул:

— Все верно.

Эллайо тут же уверила Гурманта:

— Мы вовсе не сомневаемся в твоих вычислениях. Во всяком случае, мне показалось, что нынешнее лето тянулось невероятно долго. Кстати, кто-нибудь видел сегодня господина Флориана и малышей? Вчера они весь день вертелись поблизости, норовя стащить что-нибудь вкусненькое. Куда это они делись, интересно?

Дисум показала на лес:

— Ягоды собирают. Я слышала, господин Гром и господин Рузвел за завтраком говорили, что помогут господину Флориану присматривать за малышами. Ха! Лучше уж они, чем мы! Представьте только, бродить по лесу, присматривая за малышами! Они устанут бегать за ними по всему лесу!

Римроза налила мед в горшочек и фыркнула:

— Могу представить, как господин Флориан рад иметь под боком Шалопая и его банду! Смотрите, это же они в главных воротах. В каком они виде!

Аббатские малыши промчались через газон, они с лап до головы были выпачканы в ягодном соке. Гром и Рузвел шли сзади с тяжелыми корзинами. Флориан следовал за ними, пытаясь сосчитать, все ли малыши на месте.

— Пять, шесть, семь, да не вертитесь же! Постройтесь в ряд, я сказал. Да, да, в одну шеренгу, чтобы я вас сосчи-

тал. Ох, опять придется считать сначала. Э-э-э, три, четыре, пять… Не прыгай вокруг меня, Шалопай, я опять сбился и сосчитал тебя дважды! Ты должен быть номер четыре… или пять? Нет, три, точно. Так, теперь четыре, пять… Сестра Тернолиста тотчас пересчитала всех, когда они подбежали к ней.

— Господин Флориан, их двадцать два. Сколько пошли с вами в лес?

Шалопай стащил ягоду, обмакнул ее в мед и сообщил:

— С утра нас было двадцать три, господин Рузвел нас два раза считал!

Гром и Рузвел быстро пересчитали всех, получилось то же, что и у сестры Тернолисты.

— Одного не хватает, Гром. Надо возвращаться в лес!

— Оставайся, Руз, я схожу! Римроза промчалась мимо них.

— Вам обоим надо отдохнуть, я пойду. Попейте пока чайку, вы это заслужили.

Флориан первый схватил кувшин с холодным чаем.

— Отлично! Нет ничего лучше чая, после того как целый день гонялся за маленькими разбойниками по всем кустам!

Римроза нашла заблудившегося мышонка в кустах. Он направлялся на юг вдоль стены аббатства и попытался сбежать, так что ей пришлось гнаться за ним. Наконец беглец был схвачен.

— И куда это ты направился?

Мышонок показал перепачканной лапкой вперед:

— Хотел петь вместе с другими!

— Петь с другими? Зачем?

Мышонок посмотрел на нее, удивляясь, что она не понимает самых простых вещей:

— Потому что они идут и поют!

Римроза не сомневалась, что малыш говорит правду, его огромные уши слышали гораздо лучше, чем ее собственные. Она остановилась и прислушалась, крепко прижимая к себе малыша. Издалека доносились звуки старинной баллады.

У Римрозы задрожали лапы, и она опустила мышонка на землю. Белка так разволновалась, что едва смогла выговорить: