Башня Крови - Михаил Павлович Игнатов

техники. Но и медлить нельзя — большая потеря крови опасна, не так давно мы все испытали это на своей шкуре — скоро я потеряю чувствительность, и пальцы не то что дрожать станут сильней, а просто откажутся складываться в печати, станут словно чужими, мягкими, далёкими и беспомощными — ни силы, ни точности, ни контроля.

— Зерраум сир.

Жар души покинул сердце, прокатился волной по жилам, по руке, покинул меня, чтобы тут же влиться в меня обратно теплом внешней техники. Вот только кровь, как пульсировала, пропитывая штанину, так и пульсировала.

Ирал тут же озвучил очевидное:

— Рана слишком серьёзная для этой техники, господин. Вы...

Я рявкнул:

— Заткнись! Заткнись, иначе, клянусь Хранителями...

Замолчал, не договорив угрозы, но Иралу хватило, он согнулся в поклоне и быстро отплыл прочь.

Я с ненавистью проводил его взглядом и облизал губы. Умник. Ты бы умничал тогда, когда я тренируюсь, помог советом справиться с трёхсоставными техниками, раз уж ты хвалился своим учительским талантом, из-за которого тебя и засунули в тени. Толку от тебя? Освоить простое? С этим бы справился и Закий.

Что-то он, кстати, сегодня просчитался со мной, ещё пара минут и я потеряю сознание, приду в себя, только когда он подлечит меня, но из-за потери крови буду слабым — даже в замок меня придётся тащить на руках. Всё это уже было с Верием. Придётся потом несколько дней пить горькие отвары, восполняющие кровь.

Ещё повезло, что...

Повезло? Я уже другим взглядом оглядел кусты, ища свою тень. Вот она. Значит, за ней и прячется Кровавый. Который из них? Не тот ли, кому Фарт обещал деньги за мою смерть? Конечно, даже если бы мне не повезло и Кровавый попытался вложить эту стрелу мне в голову, у него бы ничего не вышло — пелена тьмы всё так же надёжно прикрывает и голову, и грудь, и живот, чтобы не допустить тяжёлой раны.

Но... Кто сказал, что этого бы хватило, если что? Вот стрелу вбили мне в бедро, я истекаю кровью, не в силах даже подняться на ноги, чтобы сражаться за свою жизнь, если Кровавый решит её забрать. Я сейчас, вообще, потеряю сознание и окажусь полностью беспомощным.

Тени? Толку от них, если они не более чем советники и глаза?

Я ещё раз облизал губы, а затем снова поднял руку, складывая совсем другую печать.

— Зерраум сортам зиарот.

Ничего. Ничего, кроме сведённых судорогой пальцев.

— Зерраум сортам зиарот. Зерраум сортам зиарот! — клятая техника, да действуй же ты! — Зерраум сортам зиарот.

Неожиданно жар души, вместо того, чтобы привычно свести пальцы судорогой, вдруг влился в них, наполняя теплом техники и покидая ладонь. Бедро обдало теплом, а через миг пульсация крови из раны прекратилась.

— Господин, господин, у вас получилось!

Я вскинул руку вверх, потрясая сжатым кулаком:

— Да! Да, чтоб вас всех Безымянный побрал! Зерраум сортам зиарот!

* * *

Борак проводил взглядом ковыляющего прочь Лиала. Действительно, чтобы его Безымянный побрал, что это сейчас было? Что там за голоса у этого парня в башке, что он их с такой ненавистью затыкал? И с каких пор адепт внешних техник на третью десятицу осваивает трёхсоставные техники? Что-то он не помнил ни за одним из своих братьев и сестёр из старшей ветви Дома таких талантов.

Сколько правды было в тех слухах, где этот Лиал ещё три месяца назад был Возвышенным мечником, а затем за смерть на судебном поединке был приговорён к повторному посвящению?

Да пусть даже он непрерывно занимался все эти десятицы. С каких пор уровень Возвышенного плетущего даётся так просто? Этот Лиал что, гений?

Борак облизал губы и скользнул прочь из своего укрытия, не в силах больше противостоять влечению.

Может, и гений. Не зря же его кровь так манит?

Борак замер над местом, где Лиал сидел, скользнул взглядом по траве. Всё впиталось в землю и мох, но как же одуряюще она пахнет...

Борак был готов поклясться Хранителями, что парню везёт. Повезло им обоим, да только везение парня заканчивается. Раньше Борак был готов ждать до экзамена, когда ученики, предоставленные сами себе, будут в лесу поодиночке. Теперь... Появись он три дня назад в переходе между башнями и Борак бы точно прикончил его. Повезло тогда, но кто сказал, что повезёт через три дня?

Из-за деревьев выскользнул Пертий и остановился рядом:

— Что не так, Борак? Чего замер? Они уже подходят к лагерю, пора занимать места.

Борак с усмешкой, понятной только ему самому, смерил взглядом собрата Кровавого, который стоял над драгоценной кровью, слышал её аромат, но даже не понимал, аромат какого сокровища он вдыхает, качнул головой:

— Всё так. Задумался.

— Нашёл время, мы опаздываем.

Пертий скользнул прочь, следом за ним рванул с места и Борак, всё так же кривя губы в усмешке. Недолго осталось терпеть.

* * *

Закий заорал:

— Лагерь! Добрались! В нём нет никого выше Паладина, поэтому солдаты страдают от стрел и огня реольцев. Ваша задача принять на себя ношу Великих паладинов и защитить солдат. Взгляните налево.

Мы все послушно перевели взгляды, обнаружив там под кустом груду грубых больших щитов.

— Сегодня я не буду требовать от вас удерживать печати, в этом вы уже добились немалых успехов. Сегодня эти деревяшки будут изображать ваши щиты. Для всех, кроме Наглого, раз уж он у нас особенный и полон сил.

Сейчас, когда у меня пересохло во рту, сердце колотилось в груди, а перед глазами мелькали странные чёрные мушки, это описание звучало как издевательство.

— Лиал!

Я выкинул руку и коротко выдохнул:

— Тум.

Придирчиво оценил овал техники. Всё же хорошо, что не придётся стоять с этим тяжеленным деревянным щитом. Потому как меня тянуло присесть, а лучше рухнуть на землю и полежать, а не вот это всё.

Едва парни разобрали щиты, как Закий рявкнул:

— В лагерь! Защищать проходы!

Мы толпой рванули в ближайший проход между валуном и пылающей телегой. Парни заметались, пытаясь выбрать тот проход, что должны защищать, теснясь и мешаясь друг другу.

Рядом, на месте, которое обычно занимал Молак, возник Ограк. Высокий, худощавый, советник армии. Он покачал головой:

— Господин, это не дело, они бегают словно безголовые курицы. Вы король Оскуридо, берите всё в свои руки.

Я нахмурился, услышав знакомую песню про короля, но замечание о бесполезной и бессмысленной суете было справедливым, поэтому я рявкнул ничуть не хуже