Цена свободы - Сергей Семенов

– Ты умеешь?

– Немного.

– Леха, ты как? – обратился парень к другу. – Ты с нами?

– Да, – кивнул тот, – после парка только не помню ничего. Какую-то хрень в голову пытались впихнуть, но не получилось.

– А этот, за рулем? – спросил Михей девушку. – Тоже зомбированный?

– Скорее всего, – кивнула Таська. – Так они и воюют, похоже.

Теперь парень понял все. И беспрекословную преданность солдат командирам, и ту ярость, с которой бойцы заводчан шли в бой. Все, что он увидел там, в парке, теперь нашло объяснение. Даже охранник возле камеры говорил, что все устали от войны. Но жестокие люди нашли новый способ стравливать вчерашних братьев. Михей не знал, что пыталось управлять ими там, наверху, но понял одно – нет у этого города надежды, пока его жители не наиграются в войну.

– Сволочи! – зло выплюнул парень и вдруг понял, что они оказались в центре событий. Застрочил рядом «калаш», чиркнули пули по крыше броневика. Михей инстинктивно пригнулся. Громко ухнуло, и передний автомобиль утонул в огненном облаке взрыва. Неподалеку садил автомат, а с дальнего конца улицы наяривал пулеметчик. Несколько бронемашин рвануло вперед, в атаку.

– Валить надо, – крикнул Михей водителю. – А ну рули отсюда скорее. Или ты сдохнуть хочешь? Это ваша война, сами и расхлебывайте. А мы в ваши игры не играем.

Тот понял. Он крутанул руль, и машина резво свернула вправо. Они уносились от чужой вражды, от злых людей и беспричинной ненависти. Навстречу им неслись улицы и загогулины переулков. Михей глянул за окно, и ему показалось, что серое небо накренилось и готово с грохотом рухнуть на безумный город, где глупые человечки никак не могли навоеваться.

У стены здания сидел боец, держа на коленях голову умирающего друга. Их «Тигр» прокатил мимо, и Михей злобно бросил водителю:

– Дураки вы. Пока друг друга не загрызете – не уйметесь. Я думал, у вас тут нормальные люди, а вы…

– Паны дерутся – у холопов чубы трещат, – покачал головой Эстет. – Все как обычно.

Под ногами застонал и зашевелился раненый. Он перевернулся на бок, злобно глянул на Михея через стекла противогаза.

– Сука, – прошипел боец. – Думаете сбежать? От нас еще никто не убегал.

Ярость волной накатила на парня. И все, что копилось в душе, вылилось наружу в гневе.

– Да в гробу я видел ваш Улан-Удэ, – взорвался он. – Пошли вы все тут на хер! Ничему-то вас конец света не научил. Будете тут грызться, пока всех не перебьете. Дебилы, мать вашу. Жрите друг друга, убивайте друг друга. А я домой поехал!

На очередном повороте Мишка потребовал остановить машину. Упирающегося бойца вышвырнули в открытую дверь. Он что-то еще кричал, но «Тигр» наддал и покатил прочь. Со стороны зданий ударила вдруг по машине длинная очередь. Пули забарабанили по броне градом, и Таська заорала водителю:

– Гони отсюда.

Но тот почему-то мешкал. Девушка рванулась вперед, оттолкнула мертвого с переднего сиденья и глянула на парня. Она поняла, что случилось.

Водитель держался за левое плечо, окрашенное алым. Похоже, одна из пуль попала в открытую бойницу.

– Рулить сможешь? – торопливо спросила Тайка.

– Попробую, – кивнул тот и вдавил газ.

И они погнали вперед. «Тигр» увозил их все дальше от города, погрязшего в вечной войне. А за спиной прошивали небо трассера, что-то грохотало и взрывалось. Эстет только покачал головой и тяжело выдохнул.

– Да ну вас к чертям, – пробормотал Михей водителю. – Все пиписьками меряетесь – у кого длиннее. Как тебя звать-то?

– Марат, – откликнулся тот.

– Как ты там жил, Марат? Как? Или тоже зомбированный, как и остальные?

– Не знаю, – морщась от боли, ответил парень. – Не понимаю ничего. Каша какая-то в башке. Сказали – ехать надо, я и поехал. А сейчас ранило – и словно проясняться в голове стало. Мозги запудрили, твари. Там ведь, среди авиаторов, тоже наши есть. Своих стреляли и резали, друзей, родных. Всегда же братьями были.

– Там у вас какая-то дрянь наверху, – сказала Тайка. – Она вас зомбирует.

– Плохо помню, все как в тумане. И как только это вышло, а?

– Значит, вы сами так захотели, Марат, – сказал Мишка водителю. – А я не хочу так жить. Мы домой ехали, понимаешь? Домой! А нас ваши нелюди в свою войну втянули. А я устал от этого – везде грызутся, стреляют, убивают. Хочу жить по-человечески. Ходить по родной земле, чистым воздухом дышать. Не бояться никого, не бегать от смерти каждый день. А жить, понимаешь? Работать, с друзьями гульбанить, девок портить. Жениться, что ли, наконец когда-нибудь. Сына вырастить мужиком настоящим. Да плевать я хотел на весь этот мир! И на ваш город поганый – тоже. Пусть они тут творят что хотят. А я домой хочу! ПРОСТО ХОЧУ ДОМОЙ!

– Понимаю, – кивнул парень.

– Поехали на Иркутск, Марат, – сказал Михей. – Знаешь дорогу?

– Примерно, – ответил водитель и вдруг застонал от боли.

– Ты рулить-то сможешь?

– Да. Сейчас выберемся за город, перевяжемся. Вроде не сильно цепануло.

И они уезжали все дальше от жестокого города. Прочь от неизлечимо больных ненавистью, прочь от безумцев, заживо похоронивших надежду. Куда-нибудь, лишь бы подальше от земли, просоленной слезами тысяч несчастных.

«Тигр» проскочил мост через реку и прибавил скорости. Марат обернулся и глянул на Мишку:

– Можно с вами, мужики? Если выживу. Не хочу туда возвращаться.

– Да жалко, что ли? – улыбнулся Михей.

За городом они перевязали рану Марата. Она оказалась более серьезной, чем думал сам водитель. У парня поднялась температура, а друзья ничем не могли помочь. Марату теперь сложно было сидеть за рулем, и Михей предложил:

– Покажи – как, я порулю.

В юности он сидел за рулем трактора, и навыки частично сохранились. Наука оказалась несложной, сначала парень вел неуверенно, но потом приноровился и ровно держал дорогу. Марата уложили отдыхать в салоне – его накрыл жар, и Таська вызвалась приглядеть за ним. А они все ехали и ехали. К вечеру, когда машина забралась на очередной холм, друзья увидели простирающееся до горизонта море воды. Михей даже тормознул, и Леха с Тайкой завороженно смотрели на восхитительный пейзаж.

– Где это мы? – тихо спросил Эстет.

– Похоже, Байкал, – отозвалась Тайка. – Как тут красиво!

Будто две синевы – водная и небесная, сходились у горизонта, растворяясь в вечерней дымке. И, глядя на красоту открывшегося перед ним мира, Мишка в который раз подумал, что земля все выдержит – и ненависть человека, и страшные войны, и много чего еще. И даже когда не останется на ней людей, она будет все так же первозданно прекрасна и величественна.

Ночевали прямо в машине – свернули в лес и там встали до утра. За стенками бронированного кузова друзья чувствовали себя спокойнее. Дозиметр, спрятанный в багажнике, показывал лишь чуть завышенный фон, и все с радостью сняли осточертевшую «химзу» и противогазы. Марату становилось все хуже – жар будто выжигал его изнутри, а парни с девушкой ничем не могли помочь ему. Он то бредил во сне, то просыпался и долго не мог уснуть.