Смерть на кончике хвоста - Виктория Платова

— Положи вешдок на место, клоун! — прикрикнулЛеля.

— Да ладно тебе… Только вот девчонка здесь при чем?Влезла ширнуться к мертвому возлюбленному и сама коньки отбросила? И кого ятогда пас вчера вечером возле ее подъезда?

— Не понял…

— У нее в квартире свет горит и собака лает. Но никтомне так и не открыл. А если собака лает, значит, хозяева недалеко. Правильно?

До Лели все еще не доходил смысл слов, произнесенныхГусаловым.

— Ты о чем?

— О том, что, когда я вчера приехал на квартируЛитвиновой, у нее за дверью лаяла собака. А как она может лаять, если хозяйкавосемь дней как мертва?

— Какая собака? — удивился Леля и бросил взгляд наРегину. — У нее была собака?

— Я не знаю, — Бадер пожала плечами. — Вовсяком случае, еще в прошлом году, когда мы виделись в последний раз, собаки унее не было.

— Ладно, сделаем так. Оставляем здесь ребят и едем кЛитвиновой. А по ходу заскочим в управление и возьмем ордер. Какая все-такиможет быть собака, Саня?

— Пока не знаю. Зато, товарищ командир, мною точноустановлено, что в подъезде живут ризеншнау-цер, королевский пудель и дветаксы. И их хозяева — вполне добропорядочные люди… А собака за дверью лаяла…Это точно.

Они прибыли на Большой проспект уже к вечеру. С санкцией ирадзивилловскими ключами, которые все это время лежали в сейфе Лели. Леляприхватил ключи с дальним умыслом. Если его версия верна, то второй ключ скольца Радзивилла подойдет.

А Регина — неожиданно для него — вызвалась быть понятой.

Странное желание для фотомодели. Но Леля готов был выполнятьлюбые ее желания. Даже самые странные. Единственное неудобство — присутствиеБадер в самой гуще следственной группы. Мужички будут ходить вокруг неекругами, предлагать коньяк из набора вешдоков и наперебой учить девушку сниматьотпечатки пальцев.

…За дверью квартиры № 48 царила мертвая тишина. Такаямертвая, что оживить ее могут только варварски прекрасные губы Регины, с их ещене до конца изученной географией, прихотливым рельефом и целым табуном желаний,готовых вырваться на свободу.

Леля даже затряс головой, чтобы избавиться от этихкрамольных мыслей, и сунул ключ в замок.

Ключ подошел идеально, но Леля не торопился повернуть его.

Именно в это время на лестнице появился Саня Гусалов вместесо странной личностью в старых джинсах, потертой клетчатой рубашке и жилетке смногочисленными карманами. На бледном лице обладателя жилетки сверкали оспинки,а подбородок украшали пучки жалкой китайской растительности.

— Вот, привел понятого, — Саня кивнул напсевдокитайца. — Сосед с пятого этажа.

Сосед с пятого этажа шмыгнул носом и поморщился.

А Саня успел сообщить Леле, что в квартирах 47 и 46 временноникто не живет — хозяева одной из них выставили квартиру на продажу, а хозяинвторой пропал без вести три месяца назад.Веселенькая подобралась компания наэтаже, ничего не скажешь. Одно к одному.

— А что Литвинова?

— Купила эту квартиру и вселилась около двух месяцевназад.

— Богатая девушка… Ну, и где твоя собака? —спросил у Гусалова Леля. — За дверью тихо, как в гробу. Никаких движений.

Известие о собаке несколько расстроило Саню, но он непотерял присутствия духа.

— Может, она там с голоду подохла? — предположилон.

— А был ли вообще мальчик? — добродушно спросилЛеля. — Был ли кобелек? Или там сучка за дверью?

— Ты меня что, за дурака держишь? — тиховозмутился Гусалов. — Хочешь сказать, что зря я тут мерз всю ночь, варенойколбасой давился?

— И бензин за твой счет. Учти…

Обыск длился уже два часа, хотя все основные улики былинайдены сразу. Впрочем, их даже искать не пришлось. Из-под кровати в спальнебыл извлечен «дипломат» с окровавленной рубашкой, а в гостиной в рюкзаке былинайдены билет во Францию на имя Радзивилла, билет в Мурманск на имя Литвиновой,паспорта обоих — один общегражданский, другой заграничный, небольшая записнаякнижка с обложкой из рыжей кожи, проспекты каких-то отелей, сотовый телефон ибольшая сумма в иностранной валюте.

Эксперт Курбский, отец и дед, патриарх многочисленногосемейства, извлек эту пачку из рюкзака дрожащими руками.

Собаки в квартире не оказалось, но ее бойцовый дух виталповсюду: у окна стояли две пустые миски, в кухонном шкафу — два больших пакетас кормом, а в одном из отделений секретера вместе с паспортами нааудиовидеотехнику оказались и документы на собаку породы доберман.Гипотетическая собака была потомком разветвленного и почетного рода, ведущегосвое начало от Герхильды фон Тюринген из питомника Фридриха Луиса Доберманна вАпольде, и обладала такими сногсшибательными характеристиками, что ее можнобыло отправлять в космос. На сертификате карандашом было нацарапано: «НесторИванович, Ная…» Далее следовал телефон.

Отсутствие собаки произвело на Гусалова самое тягостноевпечатление. Он вышагивал за Лелей, скалил редкие зубы и причитал:

— Ну, я же не сумасшедший, Петрович. Когда я подходил кдвери — собака там была.

— Ты не сумасшедший, ты дурак, — с легким сердцемсказал следователь. — Стоило морозить задницу целую ночь, чтобы выпуститьсобаку из закрытой квартиры. Ну не улетела же она на вертолете береговой охраныСША, правда?

— Кто ее знает… Во всяком случае, из подъезда еще ниодин доберман не вышел. Может, его в другую квартиру увели, а? Почуяли неладное— и увели!

— Будешь прозванивать каждую? Или мне взять ордера наосмотр помещений? Или установить здесь круглосуточный пост? Если собака исидела, то ее, возможно, вывели. Когда ты ел свою вареную колбасу. Или по малойнужде отходил… Вот что, Саня, раз ты у нас такой собачник, займись-ка телефономэтого Нестора Ивановича.

— Отсылаешь? — Гусалов проницательно сощурил глазаи скосил их в сторону чинно сидевшей на краешке кресла Регины Бадер. —Конкуренции боишься? А по манекенщицам скакать не боишься?

— С ума сошел? — вспыхнул Леля.

— Да ладно тебе. Я же вижу все… До чего у дамочекиногда извращенный вкус бывает — просто диву даюсь! На ментов западают,бедняжки. А может, она слепая?

— Заткнись, — прошипел Леля. — И марш к НесторуИвановичу.

— Подчиняюсь грубой силе…

Спустя час в коробке из-под сапог на самом дне шкафа былинайдены несколько пакетиков героина, а один из ящиков в кухонной стенкеоказался забит одноразовыми шприцами. Леля прошелся по комнате и взял со столафотографию — что-то подобное он ожидал увидеть: Никольская, Регина и покойнаяДарья Литвинова, память о девичьей дружбе, заправленная в сентиментальнуюдубовую рамку. Отличный повод, чтобы подойти к Регине, не вызываяподозрительной зависти окружающих.