Артефакт - Уильям Майкл Гир

Соломон покачал головой и, миновав очередной люк, оказался во владениях Миши Гайтано. Вдоль обеих стен главного трюма вытягивались аккуратные штабеля контейнеров.

— Слушай, ты, безмозглая курица! Я велел испытать кронштейн под нагрузкой двадцать килограмм-метров и, если не выдержит, снять его и сделать другой!

Соломон обогнул штабель и увидел Гайтано, склонившегося над пунцовой от смущения женщиной, которая затягивала гайку ключом с автоматическим измерением вращательного момента.

Увидев капитана, Миша улыбнулся и махнул рукой.

— Ругать дам неприлично, но, ей-богу, порой их можно заставить работать как следует, только ввернув крепкое словцо.

— Вот увидишь, Гайтано, — проворчала женщина, глядя на шкалу ключа. — Как-нибудь я подвешу твою задницу на этом самом крюке — это и будет для него лучшим испытанием.

— Тебе придется позвать на помощь целую толпу здоровенных парней.

— Ничего, справлюсь сама. — Женщина согнула руку, демонстрируя мускулы, скрытые под тканью комбинезона, и, подмигнув Мише, добродушно улыбнулась.

Гайтано рассмеялся:

— Молодец, крошка. А теперь замени кронштейн и проверь его на прочность. И уж тогда мы с тобой схватимся врукопашную…

Соломон прошел в реакторный отсек. Хэппи следил за приборами центрального пульта, запустив реактор на половину мощности. Сол опустился в кресло и вздохнул.

— Вы скверно выглядите, кэп. Что-нибудь случилось?

— Как дела с подслушивающей аппаратурой?

— Почти готово. Осталось обжучить только каюты дипломатов. На это уйдет некоторое время. Ух, и подозрительный же они народ! Чтобы проникнуть в их комнаты, надо дождаться, пока они соберутся где-нибудь всей толпой. — Хэппи шевельнулся в кресле. — Займитесь ими, а, кэп? Будь моя воля, я бы выбросил их за борт всем скопом.

Соломон вновь вздохнул, массируя глаза:

— Не ты один испытываешь подобное желание.

Хэппи прищурился, и на его покрытом глубокими складками лице отразилось беспокойство.

— Вы хорошо себя чувствуете? У вас видок — краше в гроб кладут.

— Просто устал. Как ты оцениваешь состояние корабля? Какие-нибудь затруднения, о которых мне следовало бы знать, прежде чем совершать прыжок?

Хэппи улыбнулся от уха до уха и, наклонившись, прошептал:

— Боз парит в небесах белым лебедем. Но я не хочу, чтобы она это слышала. — И, повысив голос, добавил: — Если хорошенько подлатать это ржавое корыто, оно еще послужит. Боюсь только, какой-нибудь не в меру ретивый инспектор не выпустит нас из космопорта. Слышала, ты, жестянка с дырявыми потрохами?

— На себя посмотри, отродье арктурианской шлюхи.

В этот миг Соломон собирался глотнуть кофе, но жидкость хлынула в нос, он поперхнулся и закашлялся. Хэппи ударил кулаком ему по спине и подал полотенце.

— Если уж на то пошло, тебе, дряхлому мешку с костями, давно пора на больничную койку, — небрежно бросила Боз.

— Куда? — Хэппи озадаченно посмотрел на громкоговоритель.

— Вот видите, кэп, — сказала Боз, — этот хрыч не понимает самых простых слов. А это первый признак старческого маразма.

— Уж не ослышался ли я? — Соломон прекратил кашлять. — Корабль сквернословит?

— Ага. — Хэппи просиял. — Заводная девчонка, а, кэп?

Сол моргнул:

— Она совсем не похожа на ту Боз, которая общается со мной.

— Боз первая в своем роде, Соломон. В ней сосредоточены…

— Постарайся не забывать об этом, жалкий комок протоплазмы, — перебила Боз.

— Сосчитай свои заклепки, колымага! А не то отдам тебя арпеджианским старьевщикам. Пускай пристроят тебя к делу — катать детишек или что-нибудь в этом роде.

— Шел бы ты спать, Андерсон. Похоже, ты перетрудил свои мозги.

Хэппи ухмыльнулся и подмигнул ошеломленному Солу:

— Каково пущено, а? Мы с Боз поладили с первой минуты знакомства. Она откопала в своей необъятной памяти эдакий славный термин — «дружественный интерфейс». Вы, часом, не знаете, что это такое?

Сол помедлил, надеясь, что вместо него ответит корабль.

— Понятия не имею, — сказал он наконец. — Боз буквально напичкана сюрпризами. Я и не подозревал, что она способна к перевоплощению.

— Вы много с ней общались? — спросил Хэппи.

Соломон медленно покачал головой.

— В последнее время я только и делал, что улаживал политические дрязги. Черт побери, ты сам знаешь, чем я занимался.

— Я серьезно, кэп; Вы выглядите больным. Скажите честно — у вас все в порядке?

— Я устал, меня постоянно одолевают тревожные мысли. Я терпеть не могу тайны и загадки, Хэппи. Я ненавижу играть в политические игры, ставка в которых — мои люди и корабль. Чужаки по-прежнему висят у нас на хвосте. Не приближаются, но и не отстают. Я до сих пор не знаю, кто убил Нгоро, и не могу вытянуть из Архона и Конни ни слова о том, что мы делаем и зачем. Крааль запретил допытываться, велел молча исполнять их распоряжения. — Сол беспомощно опустил руки на колени. — Я выгляжу развалиной, и в этом нет ничего удивительного. Я и впрямь превратился в комок нервов. С тех пор как погиб Нгоро, я не проспал спокойно ни одной ночи.

— Угу. — Хэппи уставился на свой большой палец. — Как дела у новичков? Я слышал, кто-то из людей Гайтано расквасил Артуриану нос за то, что тот опорочил ваше славное имя.

Сол посмотрел на белые панели над головой.

— Не знаю. На днях я преподал им жизненный урок, и они тут же попытались огрызнуться — да только я знаю все эти фокусы наперечет. Брайана, похоже, начинает шевелить мозгами, а Артуриан… Он способный парень, но мне не удалось найти к нему подход. Я слишком замкнулся в себе… и с тех пор, как поднялся на борт, мне то и дело чудятся призраки. Боюсь, мне уже не наладить с Артурианом нормальных отношений.

— То же самое было у вас с Мбази, помните? Но вы справились, кэп.

Соломон выпятил губы:

— Помню. И если Артуриан не возьмется за ум, придется принять те же меры. Если уговоры не помогают, действуй палкой.

— Ну, не знаю. Открытый конфликт со старшим помощником может расколоть экипаж на два враждующих лагеря.

— У меня нет другого выхода. Нарушение субординации разлагает подчиненных, словно гниль.

Хэппи покачал головой:

— Неудивительно, что вы выглядите таким подавленным.

— Я чувствую себя не в своей тарелке. Я не знаю, каковы ставки в этой игре. Черт побери, я даже не знаю ее правил! И если откровенно, мне страшно. — Он обвел помещение рукой. — Что, если я потеряю и этот корабль? Одно неверное движение, одна-единственная ошибка, и… Сам знаешь, чем это грозит.