Великолепный обмен. История мировой торговли - Уильям Дж. Бернстайн

С востока поставлялись измельчители тростника необходимой мощности, и к 1660 году остров украсился сотнями живописных ветряных мельниц. Но другое достижение островитян было не столь эстетического свойства: остров стал одним из богатейших мест в мире, а про здешнюю плантаторскую аристократию слагали легенды.

До того как в Новом Свете развились сахарные плантации, с далеких плантаций Средиземноморья и островов Восточной Атлантики обычно привозили сахар-сырец, коричневый, неочищенный мусковадо в больших бочках. Его отправляли на очистные заводы для окончательной обработки и получения белого рафинада, которого ожидали покупатели. По мере того как производство сахара на Барбадосе росло, его плантаторы осваивали премудрости рафинирования и обходились без европейских заводов, своими силами. Английские сахаропереработчики реагировали на это уже известными нам протекционистскими речами о национальных интересах:

Зря они беспокоились, потому что производство сахара на Барбадосе скоро сменило свои задачи. Вместо белого золота из тростника начали выпускать другой продукт, название которого стало синонимом этого острова — ром. Сладкий алкогольный напиток впервые получили рабы Барбадоса из мелассы — отходов рафинирования сахара. Вскоре этот напиток нашел спрос в Африке, где его любили гораздо больше, чем европейский бренди. Вскоре карибские торговцы уже отправляли груженные ромом корабли в Гвинейский залив, в обмен на рабов. Плантаторы Барбадоса переделали свои фактории на производство рома, и остров оставался самым богатым местом Вест-Индии даже в XVIII веке, хотя сахара там производилось меньше, чем на Ямайке, Сан-Доминго (Гаити) и Подветренных Антильских островах.

Хотя среди новой плантаторской элиты сохранилось несколько первых поселенцев, большинство из них продало свою собственность, которая уже в 40-х годах XVII века выросла в цене вдесятеро, и вернулось в Англию. Те, что пришли на их место, не имели ничего общего с отважными земледельцами, разбивавшими фермы в тропическом лесу в 20-х и 30-х годах XVII века. Оптимальный размер барбадосской сахарной плантации, достаточный, чтобы при ней имело смысл строить завод, составлял около двух сотен акров. После 1650 года, покупая возросшую в цене плантацию, обычно требовалось брать кредит. Многие из новоприбывших были бедными, но кредитоспособными молодыми людьми, младшими сыновьями земельной аристократии, обычно прибывшими прямо с полей сражений Английской гражданской войны. Типичным представителем этого племени был Томас Модифорд, который «решил не появляться в Англии до тех пор, пока не совершит путешествия и не найдет себе занятия, которое принесет ему сотню тысяч фунтов стерлингов, и все на этом сахарном заводе».

* * *

Англия, аппетит которой раздразнили богатства Барбадоса, положила глаз на другие острова Вест-Индии. Назревал конфликт с Испанией, давно занявшей лучшую недвижимость в Карибском бассейне. Наконец англичане поселились на Ямайке, которая по площади в 26 раз превосходит Барбадос. К 1655 году этот большой остров был разграблен и пребывал в запустении. Его города были сожжены в нескольких сражениях пиратами и английскими войсками. В том году британские солдаты высадились на остров (по приказу адмирала Уильяма Пенна, отца-основателя Пенсильвании), а к 1658 году они вытеснили последних испанцев. С этого момента британцы стремились сделать Ямайку своей сахарной кладовой и сразу направили туда третью часть трафика африканских рабов.

Расцвет Барбадоса продлился сравнительно недолго. После 1680 года упали цены на сахар и английские тарифы, истощились почвы и плантации заросли лесом. Многие плантаторы бежали в поисках более тучных полей Нового Света. Например, Модифорд — уже один из богатейших людей мира к тому времени — переехал на Ямайку, где сделался губернатором. Другие вернулись в свои английские имения, где стали прототипами нуворишей XVIII века, излюбленных литературных персонажей того периода. Прочие перебрались на еще большую и многообещающую арену — в Южную Калифорнию, где восстановили сообщество плантаторов, покинутое ими на острове. Это барбадосское наследие прослеживается на многих примерах рабовладельческого общества североамериканского континента и в политическом образе мыслей, который позже привел к сражению за форт Самтер[51] и появлению таких личностей, как Стром Тэрмонд[52].

* * *

Португальцы, англичане и голландцы, которые орудовали «за чертой», стали самыми крупными в истории потребителями рабского труда. Таковы были незапланированные, непредвиденные последствия плантационной экономики.

Выращивание сахарного тростника требовало огромного количества живой силы, которое европейские хозяйства предоставить не могли. Вот как описывает события в Британской Вест-Индии историк Ричард С. Дан: «Похищение людей происходило чудовищно просто. От эксплуатации английских бедняков до помыкания колониальными невольниками, до ловли и кражи детей, до обречения на рабство черных африканцев».

Первые работники на полях сахарного тростника в Английской Вест-Индии были свободными и белыми, но к концу XVII века почти треть рабочих рук обеспечивалась за счет каторжников. Нередко можно было услышать историю о том, что на улицах Бристоля или Ливерпуля украли ребенка («сбарбадосили» — словечко, аналогичное появившемуся позже «сшанхаить») и отправили работать на сахарные плантации. Английские работники, даже если они были, оказывались слишком угрюмыми и несговорчивыми. В лучшем случае, они оставались на плантации несколько лет. Затем у них кончался срок найма, контракт, срок заключения, терпение или жизнь. Требовалось более надежное решение.

Где-то около 1640 года группа барбадосских плантаторов приехала в Бразилию, в гости к голландским плантаторам. Они были удивлены тем, насколько лучше работают черные рабы. Африканцы имели тысячелетний опыт работы на полях. Они не только легко управлялись с плугом и мотыгой, они, в отличие от англичан, прекрасно переносили жару и не страшились желтой лихорадки и малярии — этих страшных убийц «сахарных островов». А главное, они дешево обходились, в сравнении с трудом свободных англичан, и в приобретении, и в содержании. С 1660 года вошли в норму плантации, где трудились десятки, а то и сотни африканских рабов.