Дефект плацебо - МК. Милтон

Он навеки мой палач или спаситель. Только от него зависит, кем он решит предстать. Вне зависимости от его выбора моя жизнь только в его сильных руках, крепко сжимающих мои плечи. Леон гасит свет, но это не мешает мне видеть его глаза. Они горят ярче любого костра. Его взгляд прошибает насквозь, принуждает к покорности. И я бы покорилась, пошла бы за ним куда бы он не вел как и делала раньше. Но что-то меняется. Горечь обволакивает сердце, сжимает его в тисках. Я перевожу взгляд на его спутницу. Очень неприятно осознавать, что нахожу в ней схожесть с собой. Что это? Фетиш на подобный типаж? Или он решил, что если упек меня в бордель я стану выполнять его мерзкие желания? Меня передёргивает. Спазм сотрясает тело. Ловлю себя на мысли, что готова вцепиться ногтями в ее лицо. Разодрать гладкую кожу. Проявить гораздо больше упорства, чем мамка в отношении меня. Становлюсь дикой, абсолютно неуправляемой. Это он делает меня такой. Ревность берет верх, одним ударом под дых вырубает здравый смысл.

— Тише, — низкий голос Леона, как бритвой по венам.

— Что происходит?

Вскидываю подбородок. Пытаюсь сохранить достоинство.

— Она поможет нам, — заверяет.

— С чем?

— Обсудим без свидетелей.

Короткое мгновение и я больше не чувствую на себе его прикосновений. Ещё один миг и Леон оказывается за спиной неизвестной. Движется мягко и плавно. Как мрачная тень. Бестелесный фантом.

Затыкаю руками рот и душу немой крик, когда он сворачивает ей шею. Я уверена что сворачивает, но тем не менее не слышу характерного хруста. Охваченный паникой мозг, хоть на несколько процентов пытается рассуждать полагаясь на знания человека прекрасно знающего анатомию.

— Тише, — снова повторяется Леон, — не вздумай кричать, это понятно?

Его голос почти ласковый, и от этого становится ещё более жутко. Этот человек совсем иначе относится к смерти. Для него это так же естественно, как почистить после приема пищи зубы.

— Ты её... — заикаюсь, не в силах договорить фразу.

— Отправил отдохнуть.

— Убил, — выжимаю из себя.

Пячусь. Вжимаюсь в стену, когда он отпускает безвольное тело и приближается ко мне.

— Вырубил. Хоть и хотелось совсем другого.

Его дыхание заставляет снова гореть заживо.

— Не люблю повторяться. Однажды тебя это не впечатлило. Я провел работу над ошибками.

— И что теперь?

Приходит осознание, что мы обречены. Камеры покажут зрителям все что происходит в комнате и нас пристрелят.

— Камеры сегодня не работают, — опережает мои мысли когда видит куда направлен мой взгляд, — но времени у нас все равно нет. Сейчас мы выйдем отсюда, ты будешь играть роль моей подружки. Очень пьяной, неадекватной подружки. Никто не должен увидеть подмены раньше времени. Ты поняла меня?

Холодные пальцы касаются моих щек. Грубые подушки гладят кожу, остужают ее.

— А если не получится?

— У меня есть патронов патронов. Этого должно хватить. А потом нужно свалить из города. Из страны.

Он говорит, одновременно гладит меня и смотрит прямо в глаза.

— Куда? — спрашиваю бесцветно.

— Похуй. Хоть на край света.

— А ты? — следующий вопрос срывается с губ.

С каких пор меня интересует участь моего палача? Когда я перешла черту и упала в пропасть? Все уходит на второй план, и я как маленькая девочка цепляюсь за ворот его рубашки и хочу слышать только одно: что он будет рядом.

— А что я? — дергает плечом, нервничает.

— Поедешь со мной на край? — губы дрожат, слова еле складываются в предложение.

— Ты этого хочешь? — обхватывает крепко плечи, сканирует мои эмоции.

Ждет что я буду врать?

— Хочу. Больше, чем выбраться из этого ада.

Киваю и слезы больше не задерживаются на месте.

Леон прижимает к себе, целует макушку или мне кажется, но я полностью тону в его объятиях. Понимаю, что ради этого не страшно и умереть.

— Ты все помнишь?

Киваю. Я все сделаю, как он скажет. Все сделаю, чтобы выбраться отсюда и быть с ним.

Он останавливается у самой двери. Прислушивается. Его тело напрягается, становится словно литым из стали. Пытаюсь уподобиться, но совсем ничего не слышу кроме своего учащённого пульса.

— Переоденься, — не сразу понимаю суть короткого приказа.

Растерянно оглядываюсь по сторонам, приглаживаю длинный шелковый пеньюар изумрудного цвета.

— Надень ее платье, — кивает головой в сторону безвольно лежащей девушки.

— Но...

— Алина.

Леон достает оружие из кобуры, отправляет пистолет за ремень своих брюк. Короткое действие, которое напоминает мне насколько все серьезно.

Леон отворачивается. Не желает меня смущать. Даёт возможность стащить с себя все без остатка, без его проникающего в нутро взгляда. Тем лучше. Если бы Леон решил меня раздеть, его бы ждало ещё несколько сюрпризов.

Я имела удовольствие увидеть истинное лицо Инги, но в ещё большее бешенство мамка впала именно после звонка. Она совсем не рассчитывала, что на эту ночь меня купят. Я самодовольно улыбалась ей в лицо когда она сыпала угрозами, убеждая меня взять на себя вину за причиненные побои. Я кайфовала от ее страха и ничего не могла с собой поделать. В полной мере ощущала свою защищённость. Леон не оставлял меня даже здесь. Стало стыдно, что я позволяла себе в нем усомниться. В итоге Инга скоропостижно уехала, ссылаясь на неотложные дела. Но и я и она знали, что она элементарно струсила встретить клиента лично.

Быстро облачаюсь в платье цвета крови. Не трачу время на то, чтобы наблюдать свое отражение в зеркале. Возвращаюсь к Леону и замечаю тонкую цепочку на его шее. Неосознанно веду пальцами. Прикосновения к нему действительно успокаивают. Подпитывают силой, которой мне так не хватает.

— Моя флешка, — шепотом произношу свою догадку, а после инстинктивно касаюсь лица.

Ее похищение и представление с воспаленным аппендицитом, слишком дорого мне стоило.

— Там было что-нибудь важное?

— Было, но теперь там кое что ещё важнее, — говорит и перехватывает мою ладонь. — Поболтаем, когда будем достаточно далеко отсюда.

Он толкает дверь, вбивая меня в свое тело. Прижимает так сильно, что ребра саднит.

— Играй так, чтобы даже я поверил, — цедит и ускоряет шаг.

Нервы настолько оголены, что кажется, я слетаю с катушек. Взрываюсь истерическим смехом. Пытаюсь оттолкнуть его и одновременно сильно хватаюсь за лацканы пиджака. Зло и добро. Свет и тьма. Мне не надо играть, я действительно пьяна с ним рядом.