Весенний подарок. Лучшие романы о любви для девочек - Вера Иванова

— Отец оформил визу за два часа. Представляешь? Гюнтер помог, у него связи в посольстве.

Сжавшись на заднем сиденье, девочка тихо глотала слезы.

Впереди показалось здание аэропорта.

«Запорожец» Артемьевых устало тарахтел по шоссе, направляясь в сторону Москвы. В салоне молчали: отец вглядывался в дорогу, мама переживала из-за недавнего срыва, а Рома… Рома умирал.

Он действительно вдруг почувствовал, каково это — умирать. Боли не было — просто организму вдруг стало незачем жить. Сердце забилось с перебоями, дыхание сбилось, на лбу выступил пот. Каждый метр, каждый сантиметр, удаляющий его от Юли, уносил его жизнь.

«Нет! — кричало все его существо, сопротивляясь разлуке. — Нет! Это невозможно! Верните мне ее! Спасите меня! Выпустите из этого катафалка!»

И Рома не сдержался.

— Выпустите меня! — в отчаянии закричал он. — Я больше не могу!

Рванув дверь, он едва не вывалился на обочину. Отец резко затормозил, машина, вильнув, остановилась.

— Что с тобой? — Заволновалась мама. — Тебе плохо?

— Да, плохо! Очень плохо! И вы знаете почему! — Рома быстро вылез из машины. — Я дальше не поеду.

В его голосе было столько решимости, что взрослые отступили.

— Что же ты будешь делать? — только и спросила мама.

— Доберусь до аэропорта. Может быть, успею хотя бы попрощаться… И не останавливайте меня!

— Говорил я тебе, не лезь в их дела! — угрюмо буркнул отец, глядя в спину удаляющегося сына. — Ты посмотри, что с ним делается! Так ведь и сына потерять можно…

Игорь Борисович попытался вырулить с обочины, но мотор, несколько раз бессильно кашлянув, заглох.

— Эх, чертова колымага! — рассерженный водитель с силой стукнул кулаком по рулю. — Нет, надо менять работу. Больше так нельзя! Я тоже больше не могу! Ездить на этом старье, слушать это нытье, строить эту бесконечную веранду…

Бунт мужа поразил Ирину Степановну в самое сердце. Видеть, с каким отчаянием ее тихий, невозмутимый супруг смотрит Роме вслед, было выше ее сил.

— Ну, ладно, виновата я… Погорячилась… Но ведь в ней и в самом деле ничего нет, в этой девчонке! Таких же тысячи кругом! Почему он ее-то выбрал?

— А ты думаешь, в тебе что-то было, когда я тебя первый раз увидел? Ты себя-то вспомни! Неужели все забыла? И свои хвостики крысиные, и толстые коленки, и веснушки по всему лицу! И оканье твое провинциальное, и манеры, как у Пятницы… Но я же почему-то именно тебя выбрал! Из-за тебя со всеми родственниками перессорился! А теперь ты и Роме хочешь такое устроить?

— Но ведь Рома маленький еще, глупый…

— Ох, женщина! Неужели ты не видишь, что твой сын вырос? Отпусти его с поводка, дай свободы, пока он сам не убежал!

И в этот момент Рому догнал микроавтобус телевизионщиков.

Всю дорогу Юля терпела, но в аэропорту взорвалась. Войдя в светлое, просторное здание, она словно очнулась. Она поняла — нет, это не сон, ее действительно сейчас посадят в самолет и отправят куда-то далеко… Не спросив ее мнения, против воли!

Это было невозможно, вероломно, просто подло со стороны родителей!

И еще она поняла — без Ромы ей невозможно. От одной мысли, что через час она пересечет границу, переместится в другой мир, на другую планету и Рома, ее Рома станет просто недостижимым, сердце разрывалось. Когда боль стала невыносимой, Юля остановилась, а потом решительно плюхнулась на пол.

— Я никуда не полечу! — громко объявила она бросившимся к ней родителям. — Ни-ку-да! И не надо меня уговаривать! Я не шучу!

— Прекрати истерику, сейчас же! — зашипела мама. — Теперь уже все, поздно. Поезд ушел. Полетишь, как миленькая! Гюнтер уже оформляет багаж.

— Плевать я хотела на багаж! Плевать я хотела на Гюнтера! Попробуйте, заставьте меня! Заставьте, если у вас совсем нет сердца!

— Юля, погоди, не кричи ты так! Давай поговорим спокойно, во всем разберемся… — Отец говорил мягким, успокаивающим тоном, но Юля уже ничего не хотела слышать. Девочка дрожала и громко кричала, скандал начал привлекать внимание. Сцена и вправду была необычной: сидящая на полу девочка с ногой в гипсе, костыли отброшены в сторону, вокруг хлопочут какие-то люди, и все ругаются, ругаются…

— Я люблю его! Понимаете вы все тут?

— Да я тебя… Да ты у меня… Бесстыжая, да я тебя сейчас просто скручу по рукам и ногам! — Мама перешла на крик.

— Тогда можешь забыть, что у тебя есть дочь! — звонкий девчоночий голос разносился по гулкому просторному зданию. — Я не рабыня! И не преступница!

— Наташа, отойдем, — отец аккуратно взял жену за локоть и чуть ли не силой потащил в сторону.

— Нет, ты послушай, как она со мной разговаривает! — Женщина все еще не могла прийти в себя от возмущения. — Соплячка!

— А как ты с ней разговариваешь?

— Я взрослый человек, а она — моя дочь, значит, я имею право!

— Если ты взрослый человек, так держи себя в руках! — сердито бросил отец. — Да, она твоя дочь, но не твоя собственность. Повторяю тебе, девочка выросла, неужели ты не видишь! Она тоже взрослый человек. Очень тебя прошу, постарайся это понять!

— И ты ее защищаешь? После всего, что она заставила нас пережить?

— О чем ты говоришь! Если сейчас же не утихомиришься, мы действительно потеряем ребенка!

Сидящая на полу Юля вдруг почувствовала, как по щекам потекли теплые потоки слез. Девочка всхлипнула и спрятала лицо в ладонях. Они могут делать все, что хотят, но она будет сопротивляться до конца!

— Юля! Юлька! Шестова! — вдруг услышала звонкий мальчишеский голос. — Где ты?

Вздрогнув, девочка подняла голову. Что это? Сквозь густую пелену слез она увидела знакомое лицо… И не поверила своим глазам. Это был Рома, растрепанный и взволнованный, с таким опрокинутым, несчастным лицом… Какое, наверное, было сейчас у нее самой. И тогда она протянула к нему руки и во весь голос крикнула:

— Я здесь!

Казалось, жизнь в аэропорту замерла и все вокруг — спешащие на рейс пассажиры, неторопливые носильщики, хмурые охранники, строгие таможенники, грустные провожающие, оторопевшие родители, — затаив дыхание, следят за тем, как, словно при замедленной съемке, сближаются два пылающих, бьющихся в унисон сердца.

Рома, наконец, увидел Юлю, и его уставшее, бледное лицо вмиг преобразилось — оно осветилось таким счастьем, такой ослепительной улыбкой, что по залу пронесся завистливый вздох. Юля, позабыв про больную ногу, попыталась встать и тут же снова опустилась на пол. Но вот и долетевший до нее парень оказался рядом, худые мальчишеские руки подхватили ее, обняли, голова уткнулась в острое плечо. И она сама обхватила свое счастье руками, вцепилась в него, что есть силы прижала к себе.