Диомед, сын Тидея. Книга 2. Вернусь не я - Андрей Валентинов

Знакомый холодок по спине. Выбрали... ОНИ меня выбрали! Значит, не сон? Значит, не просто так заблудился я на Кроновой тропе?

– ...Сказал, что через пару лет, когда наша служба у Эврисфея кончится, этот парень, то есть ты, Диомед, нам очень поможет. И не только нам одним. А почему, он, то есть, ты, сам знаешь...

Кто это говорит? Алкид? Его брат? Дядя Геракл? Проснуться бы... Или нет, лучше не просыпаться! Ведь я действительно ЗНАЮ!

...Ификл погибнет в битве с войском Гиппокоонта, его брат сгорит заживо в предгорьях Оэты, папа и дядя Капаней сгинут под Фивами. Амикла...

– В общем, говорит, берите его с собой, да слушайтесь во всем, он дурного не посоветует. А чтобы он, в смысле ты, Диомед, согласился, Пустышка велел тебе передать...

Помолчали, переглянулись.

– «Это подарок, племянничек!»

В два голоса выдохнули. Но показалось, что я слышу иной, знакомый – голос Лже-Эриния, когда-то воспевшего буйную дурь ветров.

«Это подарок, племянничек!»

...Мудрый герой Диомед, махнув рукой на неверную седую ширь Океана (и вправду, что там искать?), уходит по кромке Номоса, по Кроновой тропе, в сказочную страну – Элладу прошлых лет, Элладу героев. Мудрый Диомед легко сможет подружиться со славными парнями Алкидом и Ификлом. Втроем – да еще с Иолаем-Чужедушцем впридачу – они играючи вытаскивают за хвост из Гадеса трехголового Кербера, выкапывают саженцы Гесперидовых яблонь (что еще там осталось?). А потом... А потом мудрый герой Диомед берет за шкирку дедулю Адраста, вытряхивает из него дурные мысли о походе на Фивы, договаривается с Атреем Великим, мирит Тидея Непрощенного с чернобородыми куретами...

...Сидит у колыбели маленькой девочки Амиклы, которую теперь никто – никогда! – не посмеет продать в рабство!

Войны с Гиппокоонтом не будет – а если и будет, то я разнесу этих козопасов, как сирийцев под Аскалоном! И никакая богоравная и прочая сволочь не подсунет дяде Гераклу отравленный хитон! И упокоятся братья в царских толосах под пурпурными покрывалами – пресыщенные годами, властью, славой. И закроет мудрый старец Диомед усталые глаза среди друзей и родичей. И будут плакать у его костра маленький Диомед и маленькая Амикла...

...И уйдет выросший под моей дланью Диомед-новый под Трою. Уйдет беззащитный, ибо не надо будет ему клясться у кровавого алтаря в ненависти к НИМ. И не выйдет Диомед-новый на бой с НИМИ, ибо крепка, как аласийская бронза, моя клятва, моя ненависть, а без нее...

...Душный, рвущий горло дым Гекатомбы. Честные наивные мальчишки, верящие в добрых богов, умирают на Фимбрийской равнине. И пуст Океан, так и не дождавшийся наших кораблей. И не вырастет в неведомой земле город, построенный по воле Элохи-пастыря, город, откуда разойдется Его слово по всем мирам...

Яркие звезды над тихо шумящими кронами, умирающие угли костра...

– Скажи, Алкид, скажи, Ификл, хорошо ли знать завтрашний день? И послезавтрашний? И последний?

– Нет...

– Хорошо ли иметь няньку, добрую, заботливую, которая не даст в обиду, проведет мимо беды за руку?

– Нет.

– Хорошо ли прожить жизнь, не свою, а ту, которую придумал для вас кто-то другой – хорошую, замечательную жизнь – но не свою?

– Нет!

Я смотрю на горячие летние звезды, вдыхаю свежий ночной воздух... Разве я их убеждаю? Разве я их, этих наивных славных ребят, пытаюсь отговорить?

Страшен твой подарок, дядюшка Психопомп!

– Да о чем ты, Диомед? – удивляется Алкид (Аклид! уже не спутаю!). – Да никому из нас не нужна нянька – ни нам, ни тебе. Просто мы подумали, что вместе веселее будет!

Привстал я, протянул ладони к умирающим углям. Веселее? Еще бы! Весело обмануть судьбу!

Судьбу – или себя самого?

«...Слабого судьба тащит на веревке, того, кто сильнее – за руку ведет, а самый сильный сам судьбой становится. Иди, не бойся!»

Великий Геракл прошел... пройдет свой путь до конца. Сам! У Диомеда Дурной Собаки свой путь, и по нему мне тоже идти – самому. Вам ни к чему веревка на шее, сыновья великого Амфитриона! Вам ни к чему царские толосы!

А все-таки здорово, что мы встретились здесь, на Кроновой тропе!

– Я... Мы плывем в Океан, ребята. Там, за Океаном, есть земля...

– Ух, ты-ы-ы! Океа-а-ан!

Надвинулись, рядом сели.

– Вот здорово! А мы тут быков гоняем, ровно пастухи какие! Так о чем говорить-то, парень? Океан! Да если бы не Эврисфей-дурак, мы бы сами!..

– Эй, да чего мы грустим? – удивляется Ификл (точно Ификл!). – Слушай, Диомед, у нас тут еще полбурдюка осталось. Хлебнем, споем!..

– Спляшем! – басит голос дяди Геракла. – Вашу, Диомед, этолийскую. Трихонида, слыхал, быть может?

– Что значит, «быть может»? – возмущаюсь я. – Это кто из нас тут этолиец?

Трихонида – это танец такой.

Его очень легко танцевать. Главное – голову вверх, руки в – стороны (и тоже чуть вверх)...

– Косса-косса-косса-хай! Косса-косса-косса-хай!

...И еще сандалии снять надо. Трихониду только босыми танцуют. Пятками – в траву, да посильнее, посильнее!

– Косса-косса-косса-хай!

...Дядя Геракл – Алкид! – слева, дядя Геракл – Ификл! – справа (топнут – лес качается). Круг протанцевали – меняемся. Теперь справа Алкид, слева – Ификл. А может, и наоборот все. Кружатся звезды, кружатся черные деревья вокруг.

– Косса-косса-косса-хай! Косса-косса-косса-хай!

У гаснущего костра, на перекрестке Прошлого и Грядущего, по скользкому черному льду Крона-Времени – бесшабашно, бесстрашно, ни о чем не жалея...

– Косса! Хай!

– Тидид! Где ты был? Кабан же!.. Из-под носа ушел, кабан!

Неяркое осеннее солнце над поляной, запах прелых листьев, у Любимчика в рыжих волосах – желтая хвоя...

– Кабан! Скорее, Тидид, побежали! Ка-а-а-аба-ан!

Я сжал ладонью еще теплое древко копья, улыбнулся. Счастливого пути, дядя Геракл!

– Ка-а-а-а-а-аба-а-а-а-ан!

– Обидно, родич Диомед, да! Никто не верит, никто не слушает! Хоть ты послушай, а? Я впереди всех бежал, далеко бежал, быстро бежал. Гляжу – бык! Большой такой, шерсть красивая, золотая шерсть, понимаешь. Стоит – мычит. Я быка завалил, свежевать стал – мычит! Мясо на огонь положил – мычит! Пока глаза протирал, пока Артемиде-охотнице молился – ушел. И шкура ушла, и мясо ушло. Обидно даже, я тебе скажу! Ну почему мне никто не верит, ванакт Диомед, а? Ну когда это Мантос людей обманывал? Хоть ты мне поверь, родич!

* * *

– Ну вот чего, господа хорошие, басилеи богоравные! Как Трою или там чего еще брать, это вам, понятное дело, виднее. А вот как в Океан попасть – это уже моя, Антигена Коряги, забота. Так что слушайте, ежели жить покуда не надоело. И ты, ванакт маленький, слушай. А вы, мелюзга желторотая, что кормчими себя вообразили, – и подавно. Так вот, первое дело – завсегда паруса. Завсегда – да не сейчас. Так что сверните-ка все паруса и засуньте их...