Призыв - Дэвид Гейдер

— Мэрик, здесь твоя мать. Мы могли бы вместе спасти ее. Пожалуйста… не уходи!

Мэрик вздрогнул, как от удара плетью, безмерная боль исказила его лицо, однако он не отвел взгляда. Несколько мгновений оба молчали, и эти мгновения длились вечность, потом на лице Катриэль отразилась покорность, и эльфийка обреченно кивнула. Лицо ее было залито слезами. Дункану стало неловко, словно он подсматривал, и даже Женевьева, недовольно морщась, отвернулась.

— Да, — прошептала эльфийка. — Я понимаю.

— Если бы только я мог попросить, чтобы ты простила меня!

Катриэль протянула руку и нежно, с печальной улыбкой отвела с его лба непокорную прядь волос.

— Прости себя сам, — проговорила она. — И забудь меня.

С этими словами эльфийка повернулась и пошла прочь.

Мэрик не двинулся с места, лишь глядел ей вслед. Лицо его было спокойно, почти безмятежно, а почему — Дункан не знал.

Эта сцена пробудила в нем сомнения. Может быть, в Тени и впрямь есть добрые духи, а не только демоны? Может, призраки и вправду существуют? Может, Создатель и в самом деле оберегает Своих детей и приходит на помощь тем из них, кто отчаяннее всего в этой помощи нуждается?

А может, все, что сейчас произошло, — лишь последняя попытка увлечь Мэрика.

Дункан вдруг испытал безмерную радость оттого, что им предстоит сразиться с демоном. Вырваться отсюда или погибнуть — ничего другого ему не надо. Он сыт по горло кошмарами.

Они вошли в эльфинаж — огороженную стенами часть большого города. Жалкие лачуги теснились, прилепившись друг к другу, а порой даже заползая на крышу соседнего строения. Это была беспорядочная мешанина нищих жилищ и замызганных лавчонок, поперек улочек были натянуты бельевые веревки — порой в два, а то и в три ряда. Мостовой не было, и улица тонула в грязи, на дорожках стояли затхлые лужи, воняло испражнениями. Единственным ярким пятном во всем квартале была центральная площадь, над которой широко простирал могучие ветви ухоженный дуб, и его буйная зеленая листва смыкалась в полог, под которым земля оставалась на диво сухой. Здесь был выстроен дощатый помост, обрамленный шестами, на которых голубели нарядные гирлянды. Дункану представилось, что здесь, наверное, устраиваются праздники, пусть даже сейчас запыленный помост был совершенно пуст.

Самое странное, мысленно отметил он, что во всем эльфинаже нет ни живой души. На улице не видно прохожих, ни один эльф не выглядывает из окна или из дверного проема. В небе клубились черные тучи, надвигался дождь, однако никто не спешил снять с веревок свежевыстиранное белье. Ставни окон размеренно брякали на ветру. Казалось, весь квартал в одночасье превратился в пустыню.

Дункан вытащил кинжалы. В тишине, царившей вокруг, была недобрая странность, от которой у него мурашки ползли по коже.

Ута, прищурившись, огляделась по сторонам и быстро жестикулировала, обращаясь к Келлю.

— Ты права, — пробормотал он. — Этот сон совсем не похож на другие, и не только потому, что здесь нет ни души.

Дункан мысленно признал его правоту. В этом месте его те обрело странную ясность, и потому все окружающее казалось самую чуточку ненастоящим — словно он смотрел на мир сквозь стекло. Даже небо здесь было совершенно безжизненное, пасмурные тучи заволокли его сплошь, из конца в конец. Дункану даже хотелось, чтобы эти тучи разошлись, открыв обычное небо Тени с его летающими островами.

— Тогда где же мы найдем демона? — спросил Мэрик.

На этот вопрос никто ответить не мог. Чугунные ворота на выходе из эльфинажа были заперты. Массивные основные створки были сделаны почти сплошными, как будто эльфам не дозволялось даже через щелку заглядывать в город, где все жили лучше, чем они.

Не то чтобы трущобы Вал Руайо выглядели намного не этого места, размышлял Дункан, однако и то, что они, немного отличались в лучшую сторону, уже было ужасно. Эльфинаж походил на огромную свалку, как будто жители его были отбросами, от которых брезгливо избавился город. Эльфы явно старались как могли украсить место его обитания, однако даже самый незадачливый воришка из тех, с кем Дункану довелось столкнуться в трущобах, отвернулся бы с праведным негодованием, если бы ему предложили поселиться здесь.

Понемногу изучая окрестности, Дункан заметил, что заперты не только ворота эльфинажа, но и все двери. Все, кроме одной. Дверь безобидного с виду строения на другой стороне площади была распахнута, словно их приглашали войти.

— Глядите-ка, — показал на нее Дункан.

Путники посмотрели на дверь и остановились.

— Как-то уж слишком кстати, — пробормотала Женевьева.

Никто ей не возразил, однако весь отряд молча двинулся через площадь к распахнутой двери.

— Там будет Фиона? — шепотом спросил Мэрик. — Или только демон?

— Не знаю, — отозвался Келль.

Женевьева подала Стражам знак разделиться. Келль и Ута обогнули громадный дуб с одной стороны, Женевьева и Дункан двинулись с другой. Мэрик последовал за ними. Они шли молча, и слышен был только свист ветра над головой.

Когда отряд, бесшумно ступая, вошел в дом, Дункан остановился. Прихожая оказалась совсем не такой, как он ожидал. Прежде всего, она была гораздо просторнее и стены были оклеены тончайшей бумагой — Дункану уже доводилось видеть такое в домах настоящих богачей. Бумагу покрывал узор — крохотные розочки, выраставшие из лозы, которая поднималась к белоснежному, заостренному посредине куполу. Полы из темного, гладко отполированного дерева были такие чистые, хоть накрывай на них обед.

— Это не может быть тот самый дом, — пробормотал Дункан.

Теперь и все остальные озирались, крепче сжимая оружие.

— Но мы вошли в дверь, верно? — прошептал Мэрик. — Где еще мы можем быть?

— Нас заманивают, — объявила Женевьева. — Это ловушка.

— А разве у нас есть выбор?

На это она ничего не смогла ответить. После минутной заминки отряд двинулся дальше. Теперь уже было очевидно, что они оказались в особняке, богатом жилище орлесианского аристократа. Они миновали роскошно обставленную гостиную, коридор, который вел, судя по всему, в помещения слуг, и даже оранжерею с побеленными дверьми, которые открывались в цветущий, залитый солнцем сад.

Все здесь, как в эльфинаже, казалось чуточку ненастоящим, и оттого возникало ощущение, что что-то неладно. Дункан заметил, что и в особняке нет ни единой живой души. В коридорах на каждом шагу должны были бы встречаться слуги и стражники, челядь должна была бы деловито сновать по всему дому — и тем не менее единственным обитателем этих стен оставалась тишина.

— Слышите? — негромко спросил Келль.

Отряд остановился посреди коридора. Дункан склонил голову к плечу — и едва уловил слабый женский крик. Вполне вероятно, что кричала Фиона, но наверняка сказать было невозможно — звук доносился издалека, и, не будь здесь так тихо, они бы его и не расслышали. Отряд двинулся дальше, и Келль шел первым, стараясь понять, откуда доносится крик. Они прошли через просторный внутренний двор, усаженный зелеными кустами; над фонтаном высилось мраморное изваяние Андрасте. Келль открыл раздвижное окно, и путники забрались кухню. В этом просторном помещении толпились бы слуги, которые торопились бы допечь хлеб и завершить вечернюю трапезу, но сейчас тут не было никого. Не было даже привычных запахов — словно кухней не пользовались уже много лет. Крики и рыдания женщины стали, однако, заметно громче, и, когда Келль провел всех остальных в дальнюю часть помещения, они обнаружили узкую лестницу, которая уводила вниз, в темноту.