Сердце дракона. Том 15 - Кирилл Клеванский

— Но если о требованиях техники знаете вы, то и…

— Император, разумеется, тоже в курсе, — согласился Чин’Аме. — но видишь ли, пока у него нет свитка, то и эти знания для него не более, чем любопытная информация. А свиток твой по праву прохождения испытания. И до тех пор, пока ты жив или пока сам не отдашь его Императору, тот не сможет ими никак воспользоваться.

Хаджар вспомнил рассказ волшебника. По словам последнего, Хаджар вывалился из свитка прямо на пол малого бального зала Рубинового Дворца. Весь обгорелый, в оплавленных, дымящихся доспехах. Син’Маган уже собирался прикончить его, но наличие герба Лазурного Облака остановило Императора и тот так и не отдал нужного приказа.

Тиран и узурпатор, который перебил целое племя собственных родственников, отправил своего двоюродного брата (Хаджар даже не стал заострять внимание на том, что трагедия, с самого момента его появления в Безымянно Мире, почти никак не изменилась) в темницу.

Даже если взять Примуса, то тот бы не остановился ни на мгновение и прикончил бы в такой ситуации кого-угодно, лишь бы заполучить больше силы и власти.

В благих, разумеется, целях.

Но Император остановился.

Что-то здесь…

Впрочем, плевать.

Хаджар дал клятву Травесу и заключил сделку с Чин’Аме. И, что в первом, что во втором случаях от него требовалось закончить жизненный путь Императора Драконов.

— Почему у него нет имени? — вдруг спросил Хаджар.

— Что?

— Почему у Императоров Драконов нет имени?

Чин’Аме ответил не сразу.

— Когда они принимают метку Великого Предка, — спустя некоторое время произнес волшебник. — то отказываются от своего имени, тем самым отказываясь и от своей судьбы. Они принимают титул Императора и обязанность добиться процветания для региона Белого Дракона.

Не для Страны Драконов, а для региона…

— Разве регион появился не после падения Черного Генерала? — уточнил, задумчиво, Хаджар. — а первый Император не имел имени уже тогда…

— Уже тогда? Хаджар, ты говоришь так, будто принимал участие в Битве Небес и Земли.

На этот раз Хаджар не сдержался и поперхнулся.

— Боюсь, это невозможно, достопочтенный Чин’Аме.

— И действительно, — волшебник снова провел ладонью по бороде. — невозможно… что же, мы можем и дальше обсуждать мистерии этого загадочного места, а так же предаваться историческим диспутам, но наше время ограниченно, Хаджар.

Хаджар перевел взгляд с сундучка, полного сокровищ, на меч. Его путь не заканчивался в Рубиновом Дворце. Он лежал куда дальше даже Чужих Земель. И на этом пути ему потребуется сила.

А именно её — силу, и предлагал Чин’Аме.

— Вижу, ты принял решение, — волшебник с трудом, медленно, поднялся на ноги и направился к плоту. — Я вернусь через три дня.

* * *

Чин’Аме, заложив руки за спину, стоял на границе долины, окруженной холмами. Он смотрел на небольшой возделанный участок, очищенный от бурьяна и дикой поросли.

На ровном поле пока еще не появилось даже первого ростка, но внутри, в земле, уже ощущалось зарождение энергии драгоценного дерева, плодами которого питались драконы.

Будучи зверями, они не могли, так же как людские адепты, существовать исключительно за счет энергии Реки Мира. И плоды волшебного персикового дерева справлялись с тем, чтобы прокормить истинную форму взрослого дракона, которому и три сотни голов овец в день показалось бы недостаточно, чтобы утолить голод.

— Вы не находите странным, Ваше Высочество, что высокогорные драконы так снисходительно относятся к рожденным на равнине, хотя без них — без крестьян, потом и кровью возделывающих наши земли, мы бы уже давно вымерли как вид.

Облаченное в белоснежное одеяние, рядом с Чин’Аме из воздуха материализовалась принцесса Тенед. Она обладала шокирующим могуществом, но недостаточным для того, чтобы скрыть своего присутствие от волшебника.

— Ваш отец послал за моей головой? — спокойно, не дрогнув ни единым мускулом на лицу, спросил Глава Павильона Волшебного Рассвета.

Он был одет в черные, красивые робы с вышивкой в виде волшебных знаков и рун. Каждый из этих мистических знаков усиливал те или иные его заклинания, так что даже наследной принцессе придется постараться, чтобы отправить его к Великому Предку.

— Он не знает, что я здесь, — ответила принцесса и встала рядом. Она тоже смотрела на долину и в её глазах не было ненависти, лишь сожаления. — Я помню, как мы прибегали сюда в детстве. Слушали истории о Великом Герое Травесе, который открыл для Страны Драконов новый путь. И что именно благодаря ему мы теперь обладаем нынешним могуществом.

— Именно так, — Чин’Аме втянул ноздрями приятный аромат свежевспаханной земли. — Из своих странствий Травес принес множество техник и тайн. Он обменял их на мир для себя и своей жены. Не знаю, что здесь такого великого и героического, но… пусть будет так.

Они стояли молча. Каждый думал о своем.

— Зачем вы пришли, принцесса?

Тенед повернулась к волшебнику. Вот теперь её глаза сияли яростью. Такой, что в ней могла сгореть вся эта долина. Она будто стала выше, её плечи распрямились, а воздух вокруг задрожал.

В этот момент она выглядела ничуть не менее грозно и монументально, чем её отец.

Она выглядела так, как и должна выглядеть Императрица.

— Чем бы не закончился их поединок, на следующий день я убью тебя. Мое слово.

Грянул гром, желтая молния унеслась куда-то в небо и Чин’Аме остался стоять в одиночестве.

— Вы всегда причиняли одни только неудобства, моя принцесса, — произнес, спустя некоторое время, и волшебник исчез, растворившись летним миражом.

— А барды еще поют, что невозможно сохранить рассудок при общении с Древом Жизни, — покачал головой Хаджар.