Черная война - Александр Конторович

– Интересно, интересно, капитан. Продолжайте.

– В ходе сообщения нами был обнаружен немец, заколотый ножом. На обоих ножах, изъятых у Манзырева, имеется кровь. У Турсунбаева ножа нет, даже штык он оставил в землянке. А по показаниям бойцов, которые первыми прибежали к окопу охранения, там больше никого живого, кроме Турсунбаева, не было.

– Так что же выходит, капитан, по-вашему – Турсунбаев врет?

– Так точно, товарищ полковник, он врет. Видимо, он заснул на посту и теперь боится трибунала.

– Ну, для трибунала у нас пока данных недостаточно. Да и, по большому счету, он все-таки оказал сопротивление врагу, пусть даже и убил только одного из них. Кто знает, какие там размолвки могли быть у этого зэка с немцами? Может быть, он и от них уйти собирался? Ведь одет-то он был в немецкую форму, так?

– Так, товарищ полковник. Но тут есть еще некоторые интересные моменты.

– Давайте, капитан. Что там еще удалось раскопать?

– Дневник Манзырева. Ну, это та тетрадь, что мы обнаружили в его вещмешке.

– И что же в нем такого интересного нашлось?

– Там очень много чего интересного есть, товарищ полковник. Но для того, чтобы все это проверить, моего уровня недостаточно. Да и документы, которые у него нашли. Переводчик мой так просто за голову схватился, когда прочитал некоторые.

– Что же он такого там прочел?

– Вот посмотрите сами, товарищ полковник. Он тут конспективно некоторые вопросы изложил. Более подробно просто не успел, времени не хватило.

– Ну, давайте сюда, посмотрим… Так… Во как?! Ну, ни хрена ж себе?! Откуда ЭТО может быть у рядового зэка? Тут какая-то хитрость со стороны немцев, однозначно!

– А вы, товарищ полковник, дневник его почитайте, там описано, где он все это взял.

– Э-э-э, капитан, я тебе и сам что хочешь понапишу! Чтоб такое добыть, это ж сколько всего сделать надо?

– А там все и написано, и достаточно правдоподобно, на мой взгляд.

– Вот именно – что на твой! А как на это все ТАМ посмотрят? Оттуда ведь и видно лучше, да и знают ТАМ поболее нас с тобой!

– Вам виднее, товарищ полковник, но я считаю, что доложить об этом все-таки необходимо.

– Да не глупей тебя, капитан, тут люди сидят. Доложили уже куда надо. Вот только ответа нет до сих пор. Опять же, ориентировка на зэка этого выглядит как-то… Необычно, что ли? Много я их прочитал на своем веку, а что-то именно в этой меня кольнуло. Ну кому он так насолить-то мог? Мало ли их бегает по всей стране? И какого черта его именно на фронт потянуло? Сидел бы в тылу. Ему, с такой биографией, что наш тыл, что немецкий – один хрен. Опять же, у нас ему вышак ломится, а для немцев он – гость дорогой. Как же – столько отсидел, прямо-таки страдалец от Советской власти!

– Так они его и приняли. В тетради так прямо и написано.

– И чего он тогда к нам поперся? Да еще и в немецкой форме?

– Не знаю, товарищ полковник, там как-то все хитро написано, с оговорками и недосказанностями. Вот читаю и понимаю, что рядом где-то правда лежит, но где – непонятно. Он про карту пишет, но где она? Та, что у него, – без меток. А написано «Смотри метки на карте». Я смотрел – видно, что карту подчищали, но таких подчисток много, что из них какая обозначает – непонятно. Непохоже это на зэка, такие сложности городить. Не тот уровень. Радиста упоминает – так откуда у зэка радист? Такое впечатление, товарищ полковник, что это игра какая-то хитрая. То, что он всю правду не пишет, – это и так ясно. Но, может, и нам не всю правду говорят в ориентировке этой?

– Ты мысли-то свои попридержи, капитан. Так знаешь до чего додуматься можно? Что написано – то и читай. Без придумок своих. Я и сам вижу несостыковки в этом деле. Если что там и есть хитрое, то нам с тобой все своевременно доведут.

Негромко звякнул телефон на столе. Полковник поднял трубку:

– У аппарата Лазарев. Слушаю. Так точно, товарищ Петров! Да, в курсе, работаем. Как? Так точно, прекратим. Да, он тут у меня в кабинете и сидит. С утра уже тут. Понял, выполняю.

Полковник положил трубку и помолчал несколько минут.

– Вот что, капитан. Похоже, прав ты. Нечисто что-то в этом деле.

– Так и я о чем!

– Помолчи. Не перебивай, дай мне с мыслями собраться. Ты хоть понял, – полковник кивнул на телефон, – КТО это звонил?

– Сверху кто-то?

– С очень большого верху. Приказано отправить тебя, материалы все и зэка этого к ним. А нам всю работу в этом направлении прекратить, все документы о данном случае изъять отовсюду и отправить туда же.

– Куда это?

– А я знаю? Машина вышла уже, жди, скоро уже тут будут.

– Надолго это? А то у меня же дела там, на месте.

– Что ты там, один, что ли, пашешь? Зам у тебя есть?

– Так точно, есть. Лейтенант Сапельников.

– Вот пускай он там пока и поработает один. А ты – смотри там, думай, что и кому говорить. Это здесь ты мне можешь догадки всякие высказывать, я много уже чего насмотрелся, и удивить меня трудно. А там… Не вовремя бухнешь что и… Не маленький уже, должен понимать.

– Понял, товарищ полковник. Разрешите идти?

– Куда? Сиди уж тут, пока за тобой не приедут. Мне прямо сказали, чтобы ты их ТУТ ждал. Обед принесут, я распоряжусь.

Рассказывает капитан Марков:

«Лазарев позвонил, и в кабинет принесли обед. Для него и для меня. Пообедали, и он занялся своими повседневными вопросами, а я мог еще раз проанализировать все то, что уже успел выяснить к сегодняшнему дню. Ну, в том, что убитый был именно Манзыревым, сомнений у меня не было никаких. Но вот обстоятельства этой стычки никак не давали мне покоя. Когда я был на месте, то облазил там все, что сумел. Осмотрел убитых немцев. Здоровые, крепкие парни. Хорошо снаряженные и, видимо, неплохо обученные. Уже само то, как они сумели подойти к окопу охранения, говорило о многом. Путь подхода они выбрали грамотно и правильно, нигде ничего лишнего. Они четко представляли себе объект нападения и все подходы к нему. Значит, долго наблюдали и изучали. Участие же Манзырева в этом мероприятии было чем-то совсем невероятным. По своему возрасту он был минимум вдвое старше любого из немцев. Да и никакой подготовкой обладать не мог, где бы он ее получил? Судя по ориентировке, сидел он долго, и сомнительно, чтобы он успел научиться там чему-либо подобному. Однако же он сумел положить всех немцев в одиночку! Участие в этом Турсунбаева я отмел сразу же после разговора с ним. Он даже и сейчас не мог толком описать собственных действий, путался в словах и перескакивал с одного на другое. Уже то, что он сумел попасть в Манзырева, пусть и почти в упор, я был склонен отнести к разряду случайностей.