Нелетная погода - Александр Бушков

Во второй половине дня посыпались новые сюрпризы. Биржулихорадило, акции военных предприятий уже стоили меньше бумаги, на которой былинапечатаны, и кое-кто, оставив пустое злопыхательство, стал проникатьсяуважением ко мне и Президенту – только великие люди способны так вот потрястиЕе Величество БИРЖУ. Уайтхауз тройным кольцом окружали конная полиция инациональная гвардия, но Стэндиш был здесь ни при чем – к зданию стекалисьмногочисленные демонстрации, и городские власти сами приняли меры. Демонстрантыне доставили нам особых хлопот – они сразу принялись драться между собой, таккак имели разные точки зрения на происходящее, после чего тридцать шестьполицейских угодили в госпиталь – одного сбросила испуганная лошадь, одноготрахнули по голове транспарантом, а остальные получили нервное расстройствоиз-за того, что не могли понять, кого из демонстрантов следует защищать, а когоразгонять. Клан зажег у ворот Уайтхауза довольно дохленький крестик, которыйбыстро погасили ведром воды наши привратники.

В четыре часа дня к Уайтхаузу двинулась новая демонстрация.Впереди шли министры обороны, Военно-морского флота и Военно-воздушных сил,председатель и члены Объединенного комитета начальников штабов, а следом подесять человек в ряд маршировали генералы и адмиралы, полковники иподполковники, майоры и капитаны, коммодоры и вторые лейтенанты,уоррент-офицеры, капралы и сержанты. Они несли плакаты: «Требуем всеобщейзанятости!», «Дайте нам работу, дайте нам ракеты!», «Не хотим бытьбезработными!»

Перед полицейским оцеплением они остановились, два генералаподняли на плечи министра обороны, вручили ему мегафон, и министр начал:

– Дорогие сограждане! Наше правительство бросило еще однулопату земли на могилу демократии! Новый законопроект, насквозьдискриминационный по сути, обрекает честных тружеников на безработицу! Требуемновых рабочих мест! Требуем всеобщей занятости! Требуем гарантированнойзаработной платы, всех видов социального обеспечения…

Продолжить ему не удалось. С его стороны былонепростительной ошибкой использовать лозунги, действовавшие на полицейских,словно красная тряпка на быка. Полиция, до сих пор безучастно взиравшая напроисходящее, мгновенно воспрянула духом и обрела ясную конкретную цель –сработал условный рефлекс. Взлетела сигнальная ракета. Конники и гвардейцы сгазометами, электрическими дубинками и собаками вновь обрели вкус к жизни иврезались в стройные ряды безработных военных. Было наглядно доказано, что стополицейских с одним офицером, безусловно, превосходят в боевом отношении тысячуофицеров без единого солдата.

Через десять минут площадь опустела. Мусороуборочные машинысметали в кучу погоны, обрывки аксельбантов, ордена и фуражки.

Армия разваливалась. Солдаты толпами покидали казармы, уносяи уволакивая казенное имущество – так как демобилизационного пособия им неплатили. Было объявлено о создании «Ассоциации безработных военных» сзарубежными филиалами. Полиция по привычке моментально учредила слежку заактивистами ассоциации и установила в ее штаб-квартире подслушивающиеустройства, а парочку лидеров ассоциации на всякий случай арестовала, послечего принялась искать основания для их ареста и приговора.

Уайтхауз напоминал осажденную крепость. Никто уже незанимался делом, считая, что глупо сидеть над скучными бумажками в разгаристорических событий. Только охрана трудилась не покладая рук, снималарепортеров с ограды, вытаскивала из каменных труб, а одного, вооруженногопортативным землеройным агрегатом, изловили в буфете – бедняга плохо зналрасположение залов и подрылся не туда. Там меня и нашла Алиса, едвапрорвавшаяся к нам из города – кто-то из людей Стэндиша ее узнал и помогминовать полицейские заслоны.

– Веселишься? – спросила она.

– Есть причины, – сказал я. Она отобрала у меня бокал исообщила:

– Генерал Айрон Булл у Президента. Через секунду я опрометьюмчался в Овальный кабинет, прихватив на всякий случай пустую бутылку из-подшампанского. За всеми хлопотами мы как-то совершенно забыли о Президенте…

Президент сидел на столе и уплетал бананы, а генерал АйронБулл стоял перед ним на коленях и о чем-то умолял с рыданиями в голосе, тычапальцем в большой лист бумаги.

– Дя! – сказал Президент, скомкал бумагу и отшвырнул.

– Но, господин Президент… – заикнулся было генерал.

– Дя! – сказал Президент тоном, отметавшим всякуювозможность дискуссии.

Генерал попятился к выходу. Стереотипы властно довлели надним, и, вместо того, чтобы заорать: «Ах ты, наглая мартышка!», он цепко держалв памяти буквальный смысл сцены – президент распекает генерала…

Я поднял и расправил забытую генералом бумагу. Как иследовало ожидать, это была подписанная астрономическим числом офицеров петициясо слезной просьбой не губить их малых детушек, а также национальный престиж инашу способность сдерживать натиск коммунизма.

– Дя! – сказал Президент, отобрал у меня петицию,скомкал и швырнул в урну.

– Господин Президент! – сказал я, – да вы, похоже,начинаете принимать самостоятельные решения!

– О! – сказал Президент, протягивая мне банан. Мысидели на столе и жевали бананы. В дверь заглянул сенатор Пертингтон, лидердемократического большинства в сенате, председатель доброго десятка комиссий иподкомиссий, выпускник Причарда, и прочее, и прочее. Он поманил меня, и явышел, хотя Президент недвусмысленно выражал желание отослать прочь и этоговизитера.

– Уговорите Президента отменить приказ о ядерномразоружении, – сказал Пертингтон.

– Мое влияние не безгранично.

– Ну, бросьте. Уговорите его. Я понимаю, что он не такой ужопытный политик, но неужели год в Уайтхаузе ничему его не научил?

– Видимо, нет, – сказал я. – Сенатор, меня давноинтересует – как вы допустили, чтобы президентом страны стал шимпанзе?

Он взглянул на меня так, словно я предложил ему ограбить домпрестарелых, предварительно зарезав его обитателей, а потом взорвать здание:

– Слушайте, Джордан, ваше привилегированное положение все жене дает вам права… Вы не смеете называть так Президента.

– Даже если он – шимпанзе?

– Вот что, – сказал Пертингтон. – Запомните раз инавсегда – президент нашей страны ни в коем случае не может быть этим самым…ну, вы понимаете. Даже если он, м-м… это самое и есть. Он – Джозеф Смит,избранник народа, и любой, именующий его обезьяньими кличками, может нажитькучу неприятностей. Так что помалкивайте. Уговорите вы его отменитьнеобдуманные решения?

– Нет.

– Ну что ж, дело ваше, – сказал он ледянымтоном. – Я только хотел напомнить, что сенат собрался на экстренноезаседание. Надеюсь, Президент не станет ломать сложившиеся традиции и найдет всебе смелость выступить перед сенатом? Не забывайте, что сенаторы – такие жеизбранники народа, как и Президент.