Колечко взбалмошной богини. Прыжок в неизвестность - Александра Черчень

Кажется, наша всемогущая ведьма разом растеряла весь свой пыл. Видимо, то, что она проделала, считается серьезной провинностью. А Фауст меж тем продолжал обвинения:

— А тем более не имеешь права использовать свои способности против гостей, находящихся под защитой моего рода! Мало тебе было шалостей за ужином, так ты решила окончательно себя дискредитировать? Это вызов семье! Ты это понимаешь?

— Да, я… понимаю… Я не хотела. Я была не в себе, — испуганно проблеяла Тиарна, болезненно побледнев и судорожно заламывая пальцы. — Фауст, прости. Этого больше не повторится, — поспешила заверить жениха несдержанная особа.

— Разумеется, не повторится! — фыркнул блондин.

— Ты скажешь отцу? — с опаской спросила леди де Виньяж.

— Я подумаю… — коварно улыбнулся Фауст и, пристально глянув на поникшую девушку, скрестил руки на широкой груди. — А сейчас будь добра покинуть эти покои.

Тиа не посмела ослушаться. Тут же подобрала юбки и рванула на выход. Фауст медленно последовал за ней. Но у самых дверей вдруг остановился, обернулся и глянул на меня неприятным укоризненным взглядом.

— Пернатый индюк, значит? Десять таких на скамейке запасных? Ну-ну…

— Фауст, я не то имела в виду… — попыталась оправдаться я. Но он не стал меня слушать.

— Перестань. Я не нуждаюсь в твоих объяснениях, — упрямо заявил мужчина и, пока я не успела еще чего-нибудь вставить, стремительно вышел в коридор.

А я так и осталась сидеть на полу, подпирая спиной стеночку. Что-то мне и вправду стало дурно. И теперь уже не от чужой магии. А от чего? От собственной дурости? Ну кто ж знал, что он нас слышит. Да и как он вообще тут оказался?

Додумать не успела. Из спальни выскочила взбудораженная Стаська, которая, могу поспорить, все это время не отлипала ухом от двери, а потому, несомненно, была в курсе последних событий. Сестрица в два счета оказалась подле меня и прямо в платье уселась на ковер.

— Любка. Ты мой кумир! Как ты ее размазала! — восторженно протянула мелкая и в восхищении завела глаза к потолку.

— Ага. Только Фауст все слышал, — угрюмо сообщила я, совершенно не разделяя настроения Стаськи.

— Ничего страшного, — как всегда, махнула рукой сестрица. — Падение самооценки ему не повредит. А здоровая конкуренция…

— Да помню, помню про конкуренцию, — я остановила словесный поток мелкой и таки поднялась на ноги. — Я устала дико. Пошли спать, а?

Настроение было паршивое. Сон не шел. Да и час был совсем ранний, даже солнце еще не полностью скрылось за горизонтом. А я лишь бесцельно ворочалась в постели, пытаясь найти удобное положение. Но внутри все бурлило, кипело, а мысли, лезущие в голову, никак не давали покоя. Нанервничалась, короче. И мне бы в таком состоянии самое то выпить валерьянки. Только где ее тут искать? Вызвать прислугу. Так ведь разболтают, что я на ночь успокоительное принимала.

В итоге решила искать покоя на свежем воздухе да в приятном месте. И такое в этом замке определенно было.

Сдернула с кровати теплый махровый плед, обула тапочки, накинула халат и тихонько, на цыпочках, вышла в гостиную, а потом и в коридор. Не хотелось, чтобы Стаська за мной увязалась.

Дорогу я нашла почти сразу. Да и преодолеть высоченную винтовую лестницу на этот раз почему-то оказалось проще, чем в прошлый. Может, потому, что никого не надо было тащить следом, или потому, что я предвкушала, как окажусь наверху. Под закатным солнцем, в окружении зелени и сладких запахов цветущих растений.

В итоге на крыше башни оказалось еще лучше, чем я себе представляла. Закатное солнце разрисовало небосвод полосками оранжевого и фиолетового. Легкий, пока еще теплый ветерок невесомым дыханием касался кожи. Из беседки доносилась переливчатая трель канарейки, а благоухало так, что кружилась голова.

Я закрыла глаза и полной грудью вдохнула напоенный сладкими ароматами воздух. Хорошо. И невеселые мысли тотчас выметаются из головы, оставляя внутри лишь звенящую пустоту.

Вот в таком расслабленном состоянии крутанулась на месте и легкой походкой направилась к беседке, предвкушая приятный, ничем не обремененный вечер.

Вот только чаяниям моим не суждено было сбыться, ибо, подойдя ближе, я обнаружила, что на крыше я не одна.

В беседке, вольготно устроившись на низенькой скамейке, задрав длинные ноги кверху, разлегся Фауст. Одет он был в домашнее, длинные волосы были не собраны и в беспорядке рассыпаны по шелковой подушечке, что феникс подложил под голову, и свисали до пола, практически подметая его светлыми прядями. На загорелой коже феникса яркими красками играл закат, а лицо было такое умиротворенное, что я на мгновение застыла, боясь его потревожить.

Эх. Плакал мой отдых. Твое ж… налево. Вот как раз Фауста я меньше всего сейчас желала здесь встретить. И нате вам! Разочарованно вздохнула и тихонько развернулась на пятках, стараясь не выдать своего присутствия, но мужчина все же меня заметил. Закон подлости, чтоб его!

— Люба? — удивленно спросил мужчина и приподнял голову от скамейки.

— Она самая… — горько вздохнула в ответ.

— Ты что здесь делаешь?

— Да так… Просто посидеть тут хотела… — Продемонстрировала притащенный плед и почти сразу спрятала его за спину. — Ну да ладно. Раз ты тут… Пойду, не буду мешать. — И лихо развернулась, чтобы поскорей скрыться с глаз феникса. Нам сейчас наедине лучше не оставаться, опять поссоримся, а я, признаться честно, ужас как устала от этих склок.

Я почти уже дошла до лестницы, как меня неожиданно окликнул мужской голос.

— Погоди… Оставайся. Зря, что ли, тащилась на такую верхотуру? А я пойду, — решил уступить мне местечко Фауст.

Что это с ним? Совесть проснулась? Или благородное воспитание сказывается? А как же его обида за пернатого индюка?

— Да нет, не стоит, — вяло попыталась отговориться.

Остаться все же хотелось. Даже очень. Но выгонять феникса показалось неправильным. Он тут так мирно отдыхал, а я приперлась и все испортила.

— Стоит, стоит. — Фауст спустил ноги на пол и вознамерился встать.

— Ну, мне как-то неудобно… тебя выгонять… Оставайся уж тогда, — предложила робко я и поспешно добавила: — Если тебе мое общество, конечно, не противно.

Не знаю, кто меня дернул это предложить. Лучше б отпустила его с концами и побыла одна, как и намеревалась. Знала же, что стоит нам остаться вдвоем, как мы обязательно поссоримся.

— Ну, если ты не будешь предъявлять мне очередных претензий и пошло обзывать, то не противно, — все же не сдержался и фыркнул Фауст.

И если насчет обзывания я еще могла с ним согласиться, то вот по поводу претензий была готова поспорить.

— Это я предъявляю тебе претензии? — Нотки возмущения сами вырвались наружу, ни разу не спросив у меня разрешения.