Свет мой зеркальце, скажи… - Екатерина Риз

— Липа, я тебя люблю. Особенно, когда ты вот так делаешь… продолжай…

Я сильнее надавила пальцами у него под лопаткой, и Ромка застонал. Я улыбнулась, но затем щёлкнула его по затылку. Правда, он вряд ли почувствовал.

— Я не могу сидеть дома, и готовить, готовить. А потом тебя кормить, кормить… Надо чем-то заняться.

— Давай я тебя на работу возьму?

— Кем? — посмеялась я.

— Личным помощником. Думаю, у тебя получится. Способности налицо.

— А как же твой Миша?

— Он не мой Миша. Что ты выдумываешь?

Рома даже голову приподнял, попытался посмотреть на меня, но я заставила его снова лечь.

— Ладно, успокойся. Я шучу. Но работать на тебя не хочу.

— Как это?

— Очень просто. Какой смысл на тебя работать? Никакой самостоятельности.

— А какая тебе самостоятельность нужна? Липа, замуж выходят не для самостоятельности.

Я ахнула, изображая удивление.

— А для чего?

— Чтобы мужа любить! Вот люби.

Я его ущипнула, Ромка чертыхнулся, шлёпнул меня по ноге. А я принялась усиленно разминать его плечи, вымещая своё возмущение.

— Тебя и так все любят. Я люблю, родители любят, сестра любит. Ларисы вон всякие ходят.

— Кто?

— Как фальшиво у вас вышло, Роман Евгеньевич!

Он беззвучно засмеялся, плечи затряслись, я почувствовала. Я Ромку по затылку тюкнула, и с него слезла. Он на бок перевернулся, посмотрел на меня. Голову рукой подпёр.

— Липа, что ты придумываешь?

— А кто она такая?

— Олькина подруга. Липа, я её лет с пяти знаю.

— Ты дурак, Рома.

— Что, думаешь, она в меня влюблена?

— Об этом я ничего не знаю. Но то, что девушки пришли сюда сегодня с определённой целью, это факт.

— Надо же, факт, — протянул он, посмеиваясь. — А что за цель?

— Спасти тебя. — Я вздохнула. — От меня.

— Не от тебя. — Он гладил меня по ноге.

— Сейчас уже всё равно.

— Ты ревнуешь?

— Я её не знаю, с чего мне ревновать?

— Я вас познакомлю, — пообещал он. — Она частенько у нас в доме бывает. Говорю же, они с Олькой дружат.

— Ты специально?

— Иди ко мне.

Я руку его оттолкнула от себя, потом другую, попыталась ногой пихнуть, когда Ромка попробовал меня под себя подмять. Мы немного повозились на кровати, я хохотала, когда он с меня халат стягивал и целовал, куда губы дотянутся, а Роман Евгеньевич был сама серьёзность, и поэтому шансов у меня не было. Правда, нас прервал телефонный звонок. Послышалась ровная, спокойная мелодия, мне до этого незнакомая, и Рома неожиданно прервался, замер, и оглянулся на тумбочку, на которой его мобильный вибрировал.

— Кто? — шёпотом спросила я.

Он от меня отодвинулся.

— Мама.

Я выдохнула и рухнула на постель. А Ромка поцеловал меня в живот и поднялся, телефон поторопился взять. И незнакомым мне тоном, мягким и приглушённым, проговорил:

— Да, мама, я тебя слушаю.

Я смотрела на его спину, на склонённую голову, слышала его голос, и понимала, что и к этому мне стоит привыкнуть, и никогда не спорить, когда он будет отвлекаться от любого дела, чтобы поговорить с матерью. Мне даже поддерживать его в этом надо. Наверное. И постараться не влезать в их отношения, даже если его родственники так и не смогут забыть о прошлом, и принять меня. Смириться придётся?

Я перевернулась на бок, на кровати села и запахнула халат на груди. Почувствовала Ромкину руку на своём плече и оглянулась.

— Ты куда? — тихо спросил он.

— На кухню, — также тихо ответила я.

Ромка присмотрелся ко мне, кивнул, а я услышала, как он говорит в трубку:

— Да, мама, мы с Липой помирились. Но я тебе объясню всё позже. — Я из спальни вышла и остановилась на секунду за стенкой, и услышала его раздражённое: — Да, я хорошо подумал, и это не обсуждается.

Я от стены оттолкнулась и всё же направилась на кухню.

Нужно что-то делать.

Как я и предполагала, наши с Ромой долгие, тихие вечера не могли повторяться ежедневно.

Рома много работал, уезжал утром, порой рано утром, вскакивая по телефонному звонку или будильнику, и что меня удивляло, что в отличие от выходных дней, он просыпался, казалось бы, мгновенно. На постели садился, головой мотал — и всё, сон с него слетал. Я вот так не умела. Но всё равно заставляла себя подняться с кровати, чтобы накормить его завтраком. Мне казалось это правильным и обязательным. А Ромка целовал меня перед уходом, и обещал звонить и вернуться пораньше. Звонить он звонил, иногда каждый час, интересуясь, где я и чем занимаюсь, а вот с ранними приходами домой у него не часто получалось. Обижаться и требовать от него чего-то иного, было глупо, и я пыталась привыкнуть к новой жизни. Мужа с работы ждать.

— А ты как думала? — ехидничала Светка, глядя на меня с экрана ноутбука. — Я Вадика уже три года так жду, каждый вечер. Ты думаешь, ему приходит в голову сказать мне за это «спасибо»?

Вот ещё! Это ведь моя обязанность, ждать его!

Светка возмущалась и жарила котлеты. Крутилась между плитой и кухонным столом, на котором стоял её ноутбук, а я сидела на своей кухне, километров за триста пятьдесят от неё, и смотрела на подругу, подперев подбородок рукой.

— Он тебя с родителями познакомил? — строго поинтересовалась подруга.

Я отвлеклась от наблюдения за котом на балконе соседей, и повернулась к экрану.

— Познакомит.

— Что-то мне не нравится, как ты это говоришь, Липа. Вы ругаетесь?

— Нет. Я просто скучаю по нему. И совершенно не знаю, чем себя занять.

— Просто город чужой.

— И это тоже.

— Ты раскаиваешься?

— Что уехала с ним? — переспросила я. И тут же головой покачала. — Нет. Но привыкнуть не так просто.

— Это точно. Но найди себе какое-нибудь дело. Сделай ремонт, в конце концов. Тебе же в этой квартире жить.

Хм. Поговорив с подругой, я призадумалась. Затевать полноценный ремонт не хотелось, да и нужды не было. Менять одни обои на другие, добровольно, без острой на то необходимости, на мой взгляд, нужно быть немного сумасшедшим человеком. А вот купить кое-что из мебели, хотя бы кабинет Роману Евгеньевичу обставить как должно, об этом, на самом деле, стоит подумать.

— Ты не против? — поинтересовалась я у любимого на следующее утро.