Особая группа НКВД - Сергей Богатко

Трассу «моста» изменили; пришлось в обход зениток идти через Трансильванские Альпы. Тогда немцы один из аэродромов ночных истребителей перенесли в район города Баня-Лука, поблизости от места сбрасывания груза. Они неустанно охотились за «грузовиками», обстреливали партизанские костры.

Иногда вражеской воздушной разведке удавалась подглядеть форму костров; и тогда немцы выкладывали «конверт» такой же формы в расположении своих войск. Им важно было не столько заполучить эти грузы, сколько не пропустить советское оружие к партизанам, ибо в руках югославских патриотов содержимое ПДМ — парашютнодесантных мешков — обретало огромную взрывную силу. И если удавалось обмануть наших летчиков, фашисты использовали эту ошибку в провокационных целях, чтобы вбить клин между союзниками. В пользу оккупантов активно действовала «пятая колонна» — усташи во главе с С. Кватерником и В. Мачеком и другие профашистские элементы. Они оперативно распространяли листовки с фотографиями ПДМ, заявляли по радио, что якобы Красная Армия помогает оружием и партизанам маршала Тито, и четникам Михача.

Чтобы подобных недоразумений впредь не возникало, была введена дополнительная сигнализация. А кроме того, установлена персональная ответственность. Каждый мешок маркировался индексом экипажа, и партизанский радист передавал «квитанцию» о получении груза. По этим квитанциям оценивали работу.

Усилия «мостовиков» оказались более чем своевременными. Спешили недаром. Как раз в это время гитлеровцы готовили новое крупное наступление на Балканах. Операция называлась «Ход конем» («Rösselsprung»). Расчет был на внезапность. Началось наступление с высадки батальона диверсантов — около шестиста человек на планерах — в район, где находился Верховный штаб НОАЮ. Причем основной удар был нанесен 25 мая, в день рождения маршала Тито. Цель — уничтожить штаб НОАЮ, обезглавить освободительное движение. Одновременно фашисты повели наступление широким фронтом.

Десять дней Верховный штаб вместе с миссиями уходил от преследования гитлеровцев. Борьба шла порой на пределе сил, когда каждая граната, каждый автоматный диск могли стать решающими. Советские летчики вывезли штаб и миссии в безопасный район.

Но это произошло чуть позже. А пока очередная группа ночных «грузовиков» шла, отягощенная мешками с оружием, вслед за лидером-наводчиком к партизанским кострам.

…В ту ночь братья-славяне обещали выложить цель пятью кострами: четыре по углам и один в середине. Этот «конверт» до боли в глазах искал штурман Румянцев, и тревога его нарастала. Все шло по графику вплоть до последней минуты. Завершилось расчетное время, условный сигнал должен загореться, а впереди по курсу лишь глубокая тьма да пятна серой мглы.

Каждый раз на подходе к цели напряжение экипажа достигает предела. Румянцев чувствовал, что сейчас и командир корабля капитан Кудряшов, и правый пилот Саленов так же неотрывно, как он, вглядываются в разрывы облаков. И только стрелки-пулеметчики в своих прозрачных башенках обшаривают глазами небосвод, боясь упустить момент, когда среди балканских гнезд мелькнет акулья тень перехватчика.

Самолет-лидер находился в воздухе уже несколько часов. От аэродрома до потаенной точки в горах Югославии маршрут составлял более тысячи километров. Это если судить по карте. Но за время пути самолету не раз приходилось внезапно менять курс: прятаться в облаках от ночных истребителей, совершать резкие, до хруста в обшивке противозенитные маневры. Летчики то бросали бомбардировщик к самой земле, мчали на бреющем по едва различимым горным расщелинам, то гнали машину на предельную высоту, преодолевая облачность, грозящую обледенением. Здесь, в глубине вражеской территории, для них не было ни огневого прикрытия, ни радиопривода, ни метеосводки.

Они шли первыми, без огней, в режиме радиомолчания, и должны были разыскать костры и обнаружить себя у цели, чтобы там, над партизанскими кострами, стать радиомаяком для всей группы. Позади, примерно в двадцати минутах полета в таком же молчании плыли за ними вслед тяжелые воздушные корабли. Все машины однотипны, разница лишь в том, что на лидере-наводчике — самый опытный экипаж. От умения и удачливости этих шести человек во многом зависел успех операции. Истекало время, отпущенное на поиск цели, радисты всей группы настроили аппаратуру на волну привода. Но в эфире звучала лишь чужая речь, слышались незнакомые сигналы. Лидер молчал, и самолеты с боевыми звездами словно зависли в окружающей их враждебной пустоте.

Неумолимо бежала голубоватая стрелка часов; ревели моторы, высасывая из баков драгоценное топливо, — «конверта» не было. Холодный пот выступил на лбу Румянцева. Сейчас в наушниках прозвучит голос командира: «Где мы?..» «Костры!», «Цель вижу!» — разом прозвучали два голоса, командира и штурмана.

Оба они — и капитан Кудряшов и капитан Румянцев — бывший бамовский пилот и бывший аэрофотосъемщик еще никогда не ступали на югославскую землю, но они отчетливо представляли себе, как там, в горной долине, измученные непрерывными боями, голодом и болезнями люди стоят у огня и напряженно прислушиваются, пытаясь определить по звуку — свой идет или чужой? Что несет им приближающийся из черноты ночи гул моторов: спасительную помощь от братьев по оружию, юга это подкрадывается враг, и на костры обрушится град фашистских бомб, огненными бичами ударят пулеметные очереди?

Штурману с высоты людей не разглядеть, и спешить он не имеет права. Кто там, внизу? Кем разложены костры — партизанами, или это гитлеровцы изобрели какую-нибудь новую дьявольскую ловушку? Конфигурация «конверта» соответствует условленной, но этого еще мало для опознания цели. Посмотрим, что покажет «запрос»… Штурман посылает дискретный сигнал-пароль бортовыми навигационными огнями, которые до этого были погашены: «тире — точка». Партизаны должны теперь показать отзыв сегодняшней ночи. Если его не последует или сигнал не совпадет, самолет-лидер будет продолжать поиск цели. Так уже случалось.

Но засветился, замигал глазок карманного фонарика: два длинных — один короткий. Свои! Теперь — разгрузка. На боевом курсе штурман открывает бомболюк, мешки проваливаются. Второй пилот Саденов и стрелки по команде выталкивают мешки из своих кабин. ПДМ уходят в темноту. Стрелок-радист докладывает командиру, что все парашюты раскрылись, грузы ложатся в цель.

Облегченный самолет-лидер набирает высоту и включает бортовой радиопередатчик «на привод». С этой минуты он становится видим в эфире, вся «эскадра» настраивает радиокомпасы на его волну и, если даже самолеты разбросало по трассе грозами, обледенением, зенитками, истребителями, они легко отыщут цель — «конверт». Но, разумеется, позывные «маяка» слышит и враг. Поспешат ли ночные хищники сюда или попытаются перехватить самолеты при возвращении?

Накануне в штабе предупредили: у люфтваффе появился модифицированный истребитель Фокке-Вульф 190 D-9. Двигатель мощностью 2240 л. с, с водно-метаноловым форсированием. Максимальная скорость — 760 км/час, потолок—12 500 метров. Четыре 20-мм пушки с электроприводом позволяют совершать несколько тысяч выстрелов в минуту, два 13-мм пулемета, управляемые ракеты «воздух-воздух». Настоящая лавина огня. Сверх того — бортовая радиолокационная станция, система распознавания «свой — чужой». Этот лучший немецкий поршневой истребитель стал поистине грозой для наших дальних бомбардировщиков.