Две тысячи лет до нашей эры. Эпоха Троянской войны и Исхода, Хаммурапи и Авраама, Тутанхамона и Рамзеса - Джеффри Бибб

В те дни жизнь двух юных принцев была приятной и необременительной. Дни пролетали быстро, незаметно складываясь в года. Летом они охотились, а долгими зимними вечерами затаив дыхание слушали рассказы возвратившихся пиратов о набегах и богатой добыче, штормах и морских сражениях, а старики перебивали их, утверждая, что в их времена бои были более ожесточенными, а добыча богаче. А придворный музыкант или один из его странствующих собратьев, забредших ко двору, успокаивал спорщиков, затянув под аккомпанемент кифары мелодичную балладу о любви и битвах богов и о подвигах героев древности, которые были даже старше, чем Персей, победитель дракона, и Тезей, убивший Минотавра.

И зимой и летом мальчики учились владеть оружием. Под руководством опытного наставника они часами метали в цель копья, стреляли из коротких луков, сражались на мечах с легкими круглыми щитами. В десять лет они начали учиться водить колесницы и пользоваться луками и метательными копьями, находясь на легкой двухместной колеснице. Они чередовались: сначала один правил колесницей, а другой стрелял, потом наоборот. А еще через два года они доросли и до морских сражений. Теперь по утрам им приходилось проезжать девять миль от города до порта, а потом проводить день в десятивесельных лодках вместе с другими юношами, обучаясь управлению и маневрированию длинными галерами боевого флота. Это было длительное и хорошо организованное обучение, которое разнообразили, когда флот был дома, специальные курсы осадной войны, боевого развертывания, литья бронзы, а также снабжения и оснащения экспедиционных отрядов.

Это было весьма утомительное обучение, однако братья знали, что война станет неотъемлемой частью их жизни, так же как торговля и морское дело были частью жизни обитателей портового города, а земледелие – жителей многочисленных деревень, разбросанных по долине. Город и деревни им предстояло защищать, а весь остальной очень богатый мир можно было грабить. А в ближайшем будущем – через несколько лет – им предстояло отправиться вместе с отцом в свою первую экспедицию.

Но пока принцы были еще малы, они могли летом взять свои колесницы и эскорт и отправиться через горы в гости к царю Спарты Тиндарею или к юному царю Пилоса, что на восточном побережье, Нестору. Чаще всего они ездили к деду, старому Пелопсу, царю Элиса, расположенного на юге Коринфского залива.

Для Менелая было огромным разочарованием, когда шестнадцатилетнему Агамемнону дали под командование корабль и он отплыл вместе с отцом в очередную экспедицию, а самому Менелаю пришлось ждать еще два года. Он не мог не испытывать зависть, когда Агамемнон с началом осенних штормов вернулся, и на его исключительно довольной физиономии красовался пушок, обещавший в будущем стать бородой. У брата был меч, и он мог часами рассказывать о стычках с жителями Арцавы и хеттами в Малой Азии. Менелай, конечно, знал, что его семья владеет землями в Малой Азии, унаследованными от прадеда – Тантала, царя Лидии. Они недавно подверглись нападению хеттских пиратов, и Атрей пересек Эгейское море, чтобы утвердить свои права. Но потребовалось провести не одну кампанию, чтобы помешать тому, что, совершенно очевидно, было попыткой хеттов захватить эгейское побережье полуострова, и на третий год Менелай тоже получил корабль и отправился в свое первое плавание. С замирающим сердцем юный принц следил, как два десятка остроносых галер, подгоняемые попутным ветром, плывут по неправдоподобно синему летнему морю. Но вот позади остались Киклады, и еще через два дня корабль подошел к берегу у шумного города Милет. Идя по шумным улицам к дворцу, где ему предстояло жить, Менелай, позабыв о королевском достоинстве, смотрел с разинутым ртом по сторонам на каменные дома и храмы, лавки и склады. Он ожидал увидеть Малую Азию варварской и примитивной, но оказался в городе, превосходившем величайшие города Греции, даже Коринф. Теперь Греция ему показалась варварской и примитивной. А путешествие в глубь страны на колесницах, резво катившихся по мощеным дорогам, которые вились вверх по склонам холмов мимо ухоженных виноградников, лишь усилило это впечатление. Слишком уж велик был контраст с дикими лесами, скалами и горными пастбищами Греции.

Во время этой кампании Менелай получил боевое крещение. Хеттский разбойник Мадуватас, вторгшийся во владения ахейцев в Лидии и выбитый оттуда Атреем два года назад, теперь правил приграничной провинцией в качестве официального хеттского губернатора и продолжал претендовать на владения Атрея – Сипил. Фактически это было официальным посягательством хеттов на земли ахейцев, чего, конечно, нельзя было терпеть. Атрей собрал около сотни колесниц и почти тысячу пехотинцев и вторгся в Хеттскую империю, по пути сжигая посевы и уничтожая виноградники. Как он и ожидал, это заставило Мадуватаса выйти навстречу, и две армии встретились в одной из узких долин.

Менелай навсегда запомнил свое первое сражение: развертывание колесниц в линию, напряженное ожидание, шок от столкновения и неожиданное превращение организованных рядов в хаотичную толпу, в которой все смешалось и стало невозможно отличить врага от друга, а копье оказалось идеальным оружием ближнего боя. Сумятица боя продолжалась лишь несколько минут (которые Менелаю показались часами), а потом колесничие повернули свои колесницы и удалились, чтобы переформироваться и атаковать снова. Во время одного из переформирований эскадрон хеттских тяжелых колесниц – массивных боевых машин, которые везли четыре лошади, – нанес грекам неожиданный фланговый удар. Менелаю пришлось вступить в бой с чернобородым хурритом, вооруженным железным мечом и щитом в форме восьмерки, который прервался, только когда коренная лошадь хуррита получила стрелу в заднюю часть туловища и понесла.

Это был хороший бой, согласился Агамемнон тем же вечером, когда они, завернувшись в плащи, отдыхали у лагерного костра. Правда, ахейцам пришлось отступить, когда хетты подтянули свои тяжелые колесницы, но они сумели нанести врагу серьезный ущерб и увести большое количество скота. Впредь Мадуватас дважды подумает, прежде чем снова заявит претензии на ахейские земли.

Осенью Атрей и его сыновья отплыли домой северным маршрутом – мимо Трои и фракийского побережья. Троя произвела на Менелая еще большее впечатление, чем Милет. Она была меньше, но стояла на высоком холме, возвышаясь над раскинувшейся вокруг долиной, а прочные стены, вновь построенные после землетрясения, случившегося десять лет назад, сделали город неприступным. Ахейцы провели несколько дней в гостях у царя Приама и его многочисленных сыновей, которые с радостью приняли заезжих принцев. Юноши много состязались в силе, скорости и умении использовать самые разные виды оружия, рассказывали друг другу о сражениях и торговых экспедициях. Особенно часто они говорили о кочевниках великих равнин, которые так уверенно сидели на своих лошадях, что их можно было принять за кентавров – наполовину людей, наполовину лошадей.

Когда экспедиция возвратилась, большой дворец в Микенах показался принцам темным, сырым и наводящим тоску, а обычные зимние работы – сбор десятины, конопачение судов, ремонт и замена оружия и такелажа и подготовка запасов – в высшей степени скучными. Только вечерние «посиделки» в большом зале, где певцы пели баллады о захватывающих приключениях, напоминали о летней кампании.