Долг чести - Том Клэнси

– Не пройдет и суток, – пообещал Райан, – как он начнет беспокоиться больше меня.

* * *

– Здесь даже нельзя ходить по улицам, не рискуя подвергнуться нападению, – раздраженно проворчал Мураками.

Ямата снял целый этаж отеля «Плаза Атени», «Храм Афины», для себя и своих старших сотрудников. Оба бизнесмена беседовали с глазу на глаз в гостиной без пиджаков и галстуков. На столе стояла бутылка виски.

– Так было всегда, Биничи, – согласился Ямата. – Здесь мы являемся гайджинами. У меня создается впечатление, что ты забываешь об этом. – Ты имеешь представление о масштабах моего бизнеса в Америке, сколько товаров я здесь закупаю? – резко бросил Мураками своему старшему собеседнику. Он все еще чувствовал запах пива. Отвратительная жидкость попала и на рубашку, но его ярость была настолько велика, что он не подумал о том, чтобы сменить ее. Японцу хотелось, чтобы что-то напоминало ему об уроке, полученном несколько часов назад.

– А в каком положении нахожусь я? – спросил Ямата. – За последние несколько лет я вложил шесть миллиардов иен в американскую финансовую компанию. Как ты помнишь, мне удалось закончить эту операцию совсем недавно. И вот теперь я не знаю, смогу ли когда-нибудь получить назад вложенные деньги.

– Американцы не решатся на такой шаг.

– Твое доверие к этим людям поистине трогательно, и это заслуживает уважения, – заметил хозяин. – Когда экономика нашей страны потерпит крах, неужели ты думаешь, что мне разрешат переселиться сюда и заниматься своими делами в американском финансовом секторе? В тысяча девятьсот сорок первом году они просто заморозили все наши активы в своих банках.

– Сейчас не сорок первый.

– Действительно, не сорок первый. Сегодня ситуация намного хуже. Тогда мы еще не достигли таких вершин и нам не угрожало столь страшное падение.

– Прошу тебя, – произнес Чавез, осушив свою кружку пива. – В тысяча девятьсот сорок первом мой дед воевал с фашистами под Санкт-Петербургом…

– Под Ленинградом, щенок! – рявкнул Кларк, сидевший рядом. – Посмотрите на эту молодежь, никакого уважения к прошлому, – пожаловался он, обращаясь к принимавшим их японцам – один был старшим сотрудником отдела по связям с общественностью, другой занимал пост директора авиационного отдела корпорации «Мицубиси хэви индастриз».

– Это верно, – согласился Сейго Ишии. – Знаете, мои родственники принимали участие в проектировании истребителей, состоявших на вооружении нашего военно-морского флота. Мне однажды довелось встретить Сабуро Сакая и Минору Генда.

Динг открыл еще несколько бутылок и разлил их содержимое по кружкам, как и подобает подчиненному, которым он являлся, обслуживающему своего начальника, Ивана Сергеевича Клерка. Пиво было здесь действительно отменным, да и вдобавок к тому за угощение расплачивались хозяева, подумал Чавез, молча опускаясь на стул и наблюдая за мастерской работой напарника.

– Мне знакомы эти имена, – кивнул Кларк. – Великие воины, но… – он поднял указательный палец, – они воевали и против моих соотечественников, я ведь помню и это.

– Полвека назад, – заметил сотрудник по связям с общественностью. – К тому же ваша страна была в то время совсем другой.

– Это верно, друзья, совершенно верно, – признался Кларк, со вздохом склонив голову к плечу. Чавез подумал, что он чрезмерно подчеркивает свое опьянение.

– Значит, вы здесь впервые?

– Совершенно верно.

– И каковы ваши впечатления? – спросил Ишии.

– Мне нравится японская поэзия. Она так отлична от нашей. Знаете, я собирался написать книгу о Пушкине. Может быть, я когда-нибудь и осуществлю свою мечту, но вот несколько лет назад я познакомился с вашей поэзией… Понимаете, наши стихи передают целый комплекс мыслей и часто призваны донести до читателя сложную историю, а вот ваша поэзия намного более утонченная и деликатная, она походит на… – как это сказать? – на фотографию, сделанную при вспышке блица. Правда? Вот, например, стихотворение, которое вы сможете мне объяснить. Я мысленно вижу картину, но не понимаю ее значения. Сейчас вспомню. – Кларк качнулся на стуле, выпрямился и задумался припоминая. – Ага, вспомнил. «Распускаются цветы сакуры и девушки в доме наслаждений надевают новые шарфы». Так вот, – повернулся он к сотруднику отдела по связям с общественностью, – какой смысл у этого стихотворения?

Динг не сводил взгляда с лица Ишии. Это было так забавно. Сначала замешательство, затем выражение переменилось, когда японец осознал смысл кодовой фразы, пронзившей его ум подобно смертельному удару рапиры. Взгляд Сасаки остановился на Кларке, затем он заметил устремленные на его соотечественника глаза Динга.

Совершенно верно. Ты снова поступаешь в наше распоряжение, приятель, подумал Кларк.

– Видите ли, все дело в контрасте, – объяснил служащий отдела по связям с общественностью. – Перед вами возникает образ привлекательной женщины, занимающейся чем-то – ну, свойственным женщинам, понимаете? И тут же наступает конец, вы видите, что эти женщины – проститутки, попавшие в…

– В тюрьму, – внезапно отрезвев, произнес Ишии. – Они оказались в ловушке и вынуждены делать что-то. И тогда обстановка и вся картина становятся совсем не такими приятными.

– Да, конечно, – улыбнулся Кларк. – Теперь понимаю.

Спасибо. – Дружеский поклон, выражающий благодарность за важный урок.

Черт побери, насколько искусно провел все это мистер К, подумал Чавез. У этих шпионских занятий есть свои любопытные мгновения. Динг едва не почувствовал жалость к Ишии, однако, если этот глупый кретин уже однажды предал свою страну, нет смысла сейчас проливать слезы по поводу его судьбы. ЦРУ пользовалось простой аксиомой: «Однажды став шпионом, ты останешься им навсегда». Соответствующий афоризм у ФБР был даже более грубым, что представлялось странным: «Однажды став ублюдком, будешь всегда сидеть в дерьме».

* * *

– А это осуществимо? – спросил Мураками.

– Осуществимо? Да ведь это детская игра.

– Но последствия… – нерешительно произнес бизнесмен. Идея Яматы казалась остроумной и многообещающей, однако…

– Последствия окажутся простыми. Ущерб, нанесенный их экономике, помешает им создать промышленность для выпуска товаров, заменяющих наши. Американские потребители оправятся после первоначального шока и, нуждаясь в товарах, которые не могут быть произведены их корпорациями, снова начнут покупать эти товары у нас. – Если Биничи рассчитывает выудить у меня всю правду, подумал Ямата, он наивнее, чем кажется.

– Думаю, ты ошибаешься. Ты недооцениваешь гнев, испытываемый американцами из-за этого неприятного происшествия. Кроме того, нужно принимать во внимание и политические обстоятельства…

– С Кого покончено. Такое решение уже принято, – холодно прервал его Ямата.

– Значит, Гото? – спросил Мураками. Вообще-то это не было вопросом. Он внимательно следил за политической жизнью своей страны.