Королевская кровь. Скрытое пламя - Ирина Котова

– Вы меня без ножа режете, Марина Михайловна, – грустно вздохнул Новиков и, похоже, тоже закурил. – Знаете же, что отказать вам не смею.

– А вы это бросьте, Олег Николаевич, – строго сказала я. – Вы подумайте, я давить не стану. Если откажете, не обижусь и зла не затаю, и на вашей должности это никак не скажется. Об этом разговоре вообще кроме нас двоих никто не узнает. Если согласитесь – работать буду на совесть. Подумаете? Попробуете решить без учета изменений в моей жизни?

– Подумаю, – произнес он уныло, и подтекстом звучало «как же их не учитывать-то, голубушка!». Но мне нужна была эта работа, поэтому я не стала отступать.

– Тогда до завтра? Я позвоню.

– До завтра, Марина Михайловна, – согласился главврач со вздохом.

Я отложила трубку, села в кресло, торжествующе глядя на себя в зеркало будуара. Так-то, Марина! Молодец!

Не выдержала и попрыгала немного по гостиной, не обращая внимания на возникающую при прыжках боль в проколотых ушах.

Теперь надо донести это до Васи. Момент очень неудачный, но я с ума сойду, если не отвлекусь. В поиске сестер я бесполезна, а так хоть голова и руки будут заняты чем-то важным и нужным. Надеюсь, она поймет и не разочаруется во мне.

Василина

Королева Василина в тот момент пыталась понять Марью Васильевну Сенину, которая уже разменяла пятый десяток, служила статс-дамой еще при ее матери и вернулась во дворец на свою должность, управляясь со всей вотчиной так умело, словно и не было этого перерыва. Вообще оказалось приятно видеть старые лица в массе новых придворных. Это будто связывало настоящее с прошлым. Пусть горьким, но и родным тоже.

– Ваше величество, – настойчиво говорила Сенина, расположившаяся в кабинете королевы, – ваш день рождения – это национальный праздник. Мы просто не можем не устроить по этому поводу бал и гуляния. Народ не поймет.

– У меня нет настроения, – резко отвечала Василина, – бал сейчас неуместен. Я только начала разбираться в делах и не могу тратить время еще и на это.

– Простите, – Марья Васильевна слова произносила твердо и при этом почтительно смотрела на правительницу, – но время на бал есть всегда. Вы же не хотите, чтобы люди говорили, что новая королева прячется от народа? Тем более что на праздники такого уровня принято приглашать глав дружественных государств, а что может быть лучше для демонстрации их поддержки вашего трона?

– Я не могу этим заниматься, – упрямо повторила Василина. Она нервничала из-за отсутствия новостей и из-за настроения мужа, и настойчивость придворной дамы была совсем не к месту. – Оставьте меня, Марья Васильевна.

Почтенная статс-дама встала, присела в реверансе.

– Не гневайтесь, ваше величество, – вздохнула она осторожно, и Василина с удивлением посмотрела на нее: кто гневается? Она? – Вам и не придется ничем заниматься. Просто дайте свое согласие, и вам останется только надеть платье и выглядеть так же ослепительно, как сейчас.

Василина помимо воли улыбнулась.

– Вы мне льстите, Марья Васильевна.

– Говорю истинную правду, – лукаво ответила опытная интриганка. – Разве можно такую красоту в кабинетах прятать? Покажетесь во всем блеске и величии, чтобы подданные за сердца похватались. Грозная и прекрасная. Символ Рудлога!

– Да прекратите уже, Марья Васильевна, – рассмеялась «грозная и прекрасная». – Делайте что хотите, но чтобы меня это не касалось.

– Благодарю, ваше величество, – степенно отозвалась статс-дама и, пока величество не передумала, спешно ретировалась.

Василина посидела в кабинете, с тоской посмотрела на папки с отчетами. Боги, какое же все это занудство!

В груди противно заныло, и она впервые с сожалением подумала о том, что, возможно, Ангелина была не так уж и права, когда обговорила свободу для сестер. Нет, если бы короновалась старшая, то Василина первая бы приветствовала такую предусмотрительность. Но сейчас приходилось мыслить другими категориями. Наверное, было разумнее сразу собрать всю семью под одним кровом. Как ни странно, дворец оказался на данный момент самым безопасным местом. Во всяком случае, здесь еще ни на кого не нападали и не похищали. И никто не пропадал.

Она посмотрела на себя в полированную гладь рабочего стола, тряхнула светлыми кудряшками, отодвинула папки, встала. Надо что-то делать, а то сейчас расплачется. Тем более скоро полнолуние, настроение и так скачет, а еще сестры… и дела… и детей видит мало… и муж пропадает целыми днями.

Зашла в детскую, полюбовалась на спящую Мартину, тихо поговорила с няней о том, когда вводить прикорм и надо ли уже ставить слушать классическую музыку или пусть ребенок растет невдохновленным и непросветленным. Тоска никуда не уходила, и она вышла из детской, направляясь туда, где всегда могла получить поддержку и набраться сил. К Мариану.

Муж обнаружился в гвардейском корпусе – опять занимался наравне с солдатами, и королева тихонько понаблюдала за ним, пока служивые не заметили ее и не начали останавливаться.

– Почему прекратили занятия? Команды вольно не было! – рявкнул Мариан, но, видимо, что-то прочитал на лицах подчиненных, обернулся. – Ваше величество, приветствую вас. Бойцы?

– Рады служить, вашество! – рявкнули гвардейцы, вытягиваясь по струнке.

– Надо поговорить, Мариан, – сказала Василина настойчиво. Он кивнул, отвернулся. Такой мощный и суровый в этом армейском спортивном костюме, что она снова залюбовалась им.

– Майор Васильев, завершите упражнения, – зычно скомандовал, и от построившихся солдат отошел усатый офицер, ответил «есть» и встал перед строем.

– Что такое, василек? – тихо спросил Мариан. От него пахло потом, и Василина заторопилась, утягивая мужа в сторону армейского корпуса.

– Тут есть место, где можно спокойно поговорить?

– Что-то срочное? – встревожился он, ускоряя шаг.

– Да, очень срочное, – согласилась она, оглядывая помещение, в которое они зашли. По всей видимости, тут хранился спортивный инвентарь. Хорошо были слышны команды майора «Бегом марш! Десять кругов!» – Очень. Даже не знаю, как тебе сказать.

– Василина, – нервно и сурово проговорил муж, и в голосе его все еще слышались командные нотки. – Говори быстро и прямо.

Она обернулась, подошла к нему, прижалась к плечу.

– Мариан, я никак не могу успокоиться. Обними, меня, пожалуйста, – Василина подняла голову, заглянула в глаза, в которых тревога сменялась облегчением и удивлением, снова прижалась к нему, уткнулась носом в руку. – Ум-м-м, как от тебя пахнет… Ма-а-ар…

Он сжал ее крепко, так, как ей нужно было, руки немного дрогнули, скользнув по спине вниз. Все понял, конечно. Он всегда ее понимал.

– Все поймут, чем мы тут занимаемся, – пробормотал он, уже целуя ее в шею, задерживая дыхание – она забралась ладонями под резинку спортивных брюк, потерлась о него со стоном.