Легенды древнего Хенинга - Генри Лайон Олди

Душегуб поджал губы. Спрятал улыбку до лучших времен.

Гораздо больше его сейчас волновал монах. Возможность узнать побольше о Бурзое, легендарном основателе Гильдии, выглядела чрезвычайно соблазнительной. Но с другой стороны… Раньше любой избранник, проникший в тайны Гильдии, неизменно становился своим. А с фратером Августином вышло иначе. Это пугало. Например, никто не брал с монаха слова молчать о богадельне. К чему отягощать клятвами того, кто скоро будет молчать просто по велению сердца?

Способен ли цистерцианец при его дурацкой честности наболтать лишнего?..

– …Ваш ужин, господин.

Кухарка принялась расставлять тарели и судки. Отвлекая от размышлений. Напоследок мейстер Филипп успел подумать, что монах, скорее всего, отправился в родную обитель. Отыскать его проще простого. Другое дело – подвигнуть упрямца к завершению перевода…

– …ох, страсти-то какие! – квохтала меж тем кухарка. Сусло сплетен вздымалось в женщине, переливаясь через край. Хозяин молчит, не бранится, значит, можно дать волю языку. – В порту сыскарей магистратских прям-таки в куски! В клочья! Говорят, бес вселился!

– В сыскарей? – вяло отозвался мейстер Филипп.

И только когда вопрос – ленивый! пустой! – уже слетел с губ, сердце вдруг екнуло в груди. С этого момента рассеянный взгляд обрел цепкость кошачьих когтей, и Душегуб стал слушать очень внимательно.

– Да нет же! В парнишку одного! – Кухарка прямо расцвела. Впервые господин проявил интерес к ее рассказам. – Сыскарей, говорят, зубами грыз! Будто зверь лютый!

– От кого слышала?

– От Клары, служанки доктора Гауфа. Клара девушка честная, врать не станет! Драка, значит, кровища, а тут, откуда ни возьмись – рыцарь. Скрутил бесноватого, в седло закинул и увез. В тюрьму небось. Или к святым отцам, чтоб беса сперва изгнали. Перед казнью. И поделом, поделом! Будет знать, как людей при исполнении…

Скрип двери оборвал тираду.

– Гости к вам, хозяин.

Птица Рох выглядел сильно озадаченным.

– Что за гости? – слегка приподнял (…флорин луны в разрывах туч…) бровь мейстер Филипп.

– Двое. Велели сказать: братья Йост и Григор ван Раух. Да вы их знаете, хозяин. Впустить? Или…

«Или» прозвучало не слишком уверенно.

Мейстер Филипп прекрасно понимал – почему.

– Впусти их, Птица.

– Во-первых, мы должны поблагодарить вас, мейстер Филипп.

Кресла в кабинете явно не предназначались для подобных гостей. Малый Втык (он же Григор) с трудом втиснулся между подлокотниками, а колени Большого (он же Йост) после принятия сидячей позы задрались к подбородку.

– В свое время вы предупредили нас насчет мальчишки. И оказались совершенно правы. Лучше держаться от него подальше. Целее будешь.

– Я рад, что смог оказаться вам полезным. – Мейстер Филипп наконец отыскал в закромах подходящую случаю улыбку. С некоторым усилием водрузил ее на лицо. – Говорят, сегодня в порту далеко не всем… э-э-э… повезло уцелеть?

– Да, – глухо рыкнул Малый Втык. – Малец народ клал: штабелями. Только куда ему с орденским рыцарем тягаться!..

– Вы случайно не знаете, кто этот рыцарь?

Вопрос прозвучал совершенно невинно, но оба Втыка помрачнели.

– Нас там, слава богу, не было, – отрезал Большой. – Говорят, что рыцаря сопровождал юстициарий цу Рейвиш. Остального не знаем и знать не хотим. Однако мы явились к вам не только для благодарности.

– Разумеется, разумеется! Я прекрасно понимаю: столь занятые люди не стали бы тревожиться по пустякам. Может, глинтвейна с пряностями? На улице сейчас сыро…

Две здоровенные лапы осторожно, словно боясь раздавить, взяли предложенные кубки. Два лица одинаково сосредоточились, смакуя напиток. Два кивка: Втыки оценили угощение по достоинству.

– Перейдем к делу, мейстер Филипп. Вы обещали вернуть нам девицу по имени Матильда спустя месяц. Однако минуло гораздо больше времени, если нам не изменяет память.

– Совершенно верно. Увы, я не рассчитал…

Душегуб картинно развел (…река вскипает серебром форели…) руками.

– Вы провели Обряд?

– Конечно! И замечу, с успехом.

– Отрадно слышать. Но еще больше нам хотелось бы увидеть девицу собственными глазами. Как только Матильда Швебиш вернется под нашу опеку, мы готовы оплатить ваши услуги. Уверены: оплата вас более чем устроит.

– В этом я никогда не сомневался, уважаемые! Никогда! Однако мне нужно еще некоторое время. Я хотел бы понаблюдать за девицей…

– Вы обещали вернуть девицу через месяц, – Большой Втык говорил тихо и равнодушно. Это очень напоминало показное равнодушие волка, который отворачивается, прежде чем вцепиться в горло. – Вы не выполнили обещания. Мы хотим видеть Матильду Швебиш немедленно. Я понятно выражаюсь?

– Вполне, – Филипп ван Асхе тоже перестал улыбаться.

Большой Втык с хрустом разогнул затекшие ноги. В упор посмотрел на Душегуба.

– И все же позволю себе внести дополнительную ясность. Со времени вашего исчезновения – заметим, весьма странного! – нас стали преследовать мелкие, но досадные недоразумения. Коих не происходило, пока девица была при нас. Мы с братом люди терпеливые. И не очень суеверные. Но всякому терпению есть предел. В противном случае недоразумения начнут происходить с неким господином, легкомысленно отнесшимся к обещаниям. Очень досадные недоразумения. И не столь уж мелкие, надо сказать. Причем оному господину и жаловаться-то будет не на кого, ибо его самого никто и пальцем не тронет.

– Вы очень ясно выразились, любезный Йост. Я прекрасно вас понял. Но мне хотелось бы изредка навещать девицу. Ее случай довольно сложный…

– А разве кто-нибудь собирается вам в этом мешать? – искренне удивился Большой. – Вы сможете навещать ее в любое удобное для вас время.

– В таком случае я не вижу никаких причин для досадных недоразумений между нами. – Мейстер Филипп счел возможным вернуть на лицо улыбку. – Дня через три-четыре…

– Завтра утром.

Это было даже не требование. Это было утверждение.

Незыблемое и непререкаемое, как гранитная скала.

– Утром девица должна быть у нас. Надеемся на вашу рассудительность, мейстер Филипп. Иначе с завтрашнего дня начнутся напоминания. Весьма и весьма настоятельные.

Лапы братьев сжались, комкая олово кубков.

Вино на полу пахло корицей и имбирем.

В келье царили сумрак и разлад души.

Слабый огонек лампады едва теплился, задушенно мерцая в углу. Сейчас фратер Августин чувствовал себя таким же лепестком пламени, готовым погаснуть в любую секунду. Он знал, что в состоянии уйти. Когда угодно. Открыть дверь и шагнуть в портал. Покинуть одну обитель, чтобы оказаться в другой: море, чайки… библиотека… книги поверх налойного стольца… поющая в сердце мелодия праязыка…