Ричард Длинные Руки - коннетабль - Гай Юлий Орловский

Ее тело снова напряглось, приподнялось, устремляясь мне навстречу, а через мгновение я услышал долгий вздох. Она уронила голову, тело расслабилось, и долго так лежала, то ли приходя в себя, то ли оттягивая минуту неловкости, когда встретимся взглядами. Я медленно скатился и лег рядом, сделал вид, что засыпаю, а потом в самом деле заснул с чувством исполненного мужского долга.

Пробудился я от потрескивания хвороста. Она, уже одетая, ломает руками хворост и бросает в огонь. Я зевнул, потряс головой и в недоумении огляделся.

– Что, уже утро?

Она ответила насмешливо:

– Давно.

Я встретил ее взгляд, она смотрит все так же оскорбительно высокомерно, так что ничего не изменилось, волноваться нечего. Потеря девственности мало значит в мире, где само существование постоянно под угрозой. Просто, думаю, девственность здесь теряют намного раньше.

– А я так спал, – ответил я и снова зевнул. – Так спал… И такое снилось!

Ее взгляд стал холодным, я поспешно захлопнул пасть. Шуточки на тему, как она мне снилась и что мы вытворяли, здесь не катят. Но на всякий случай позевывая, словно охлаждения и не произошло, я поднялся и принюхался.

– Что на первое блюдо? Извини, не могу быть полезен в кулинарии…

Она фыркнула.

– По ту сторону за тобой десять слуг ходили, носик вытирали?

– Не только носик, – согласился я миролюбиво. – Эх, как хорошо, когда и за тобой ухаживают…

Она пропустила мимо ушей то, что можно расценить как намек на случившееся ночью, сказала холодновато:

– Ешь быстрее. Пора идти. А то скоро выйдут на охоту цевры.

– Это кто?

– Тебе с ними лучше не встречаться.

– С ума сойти, – пробормотал я. – И здесь меня прячут от реальной жизни. Чтоб не совратили ребенка.

Она поморщилась, ее руки быстро и умело разрывают сухое мясо, челюсти работают неутомимо. Я смотрю, как двигаются в такт уши, сильный и здоровый зверь передо мною, совсем немного отягощенный интеллектом. Не знаю, как насчет души, но интеллект присутствует в урезанной форме: ровно столько, чтобы не мешать выживанию, это прерогатива инстинктов.

После завтрака вышли, отягощенные мешками, Джильдина судорожно вздохнула, глядя на такое близкое Кольцо Королевских Гор.

– На этот раз я точно попаду вовнутрь!

– Уже пыталась? – спросил я.

– И не однажды…

Я заметил, как шагах в пяти на уступе шевельнулась тень. Присмотрелся, тень исчезла, там затаилось крохотное существо с длинными кожистыми крыльями. Размером с крупную летучую мышь, но голое, больше похоже на уродливого человека.

Мне показалось, что оно прислушивается, а когда я нарочито понизил голос, оно вытянуло голову и наклонилось вперед, стараясь не пропустить ни слова. Джильдина посмотрела с удивлением. Я продолжал говорить, но глазами указал ей направление.

Она смотрела непонимающе, дура, я снизил голос еще, она сказала с раздражением:

– Ты что шепчешь? Говорить разучился, дурак?

– Нет, – ответил я разозленно, – но если тебе нравится, что нас подслушивают, то ради Бога, буду говорить громко.

Она обернулась, как ужаленная. Человечек с крыльями подпрыгнул и, шумно ударяя по воздуху крыльями, скрылся между скалами. Джильдина удержала в замахе метательный нож.

– Гад… Он много слышал?

– Не знаю, – буркнул я. – Не видел, когда он появился. Может быть, он там и сидел.

– Вряд ли, – сказала она. – Он прилетел к нам.

– Очень тихо, – сказал я. – Спланировал.

Она со вздохом поднялась.

– Надо уходить. Приведет с собой погоню.

– Разве? – возразил я.

– Мы его не схватили, – ответила она.

– И что он скажет? Что чуть не схватили? Сразу понятно, что рванем с этого места. Так что сюда за нами не придут.

Я говорил уверенно, по логике все должно быть так, но Джильдина сказала с презрительной жалостью:

– Какой ты все-таки дурак…

– А что не так?

– Все не так, – ответила она коротко. – Положи флягу себе, уходим. Скоро будут гости.

Я завязывал мешок и думал, где же я промахнулся, пока не мелькнуло в голове: следы! Им все равно нужно выслеживать нас по следам. А как бы их ни прятали, опытные следопыты поймут, куда мы пошли.

– Куда? – спросил я.

– В Кольцо, – выдохнула она. – Мы должны успеть!

Она бежала, как стайер, что собирается преодолеть таким образом с десяток миль. Меня мотало из стороны в сторону, жаркий пот заливал глаза, выедал, тек по морде и капал на грудь. Горячие щекочущие струйки бежали по спине, бокам и заднице, в сапогах гнусно хлюпало.

Лиловый песок скрипел под ногами, иногда переходил в гальку, я еле успевал перевести дыхание. Потом вновь я увязал почти по колено, в мелком, как пыль, песке даже Джильдина начала выдыхаться.

Темный вход в отвесной стене приближался медленно, но приближался, я с облегчением понял, что успею в него вбежать до того, как свалюсь.

Когда до входа осталось не больше сотни шагов, там по ровной линии зашевелился песок. Я успел подумать, что зарождаются смерчи, сразу несколько… Джильдина горестно вскрикнула и остановилась. Я оглянулся, со всех сторон из песка поднимаются воины с серой, как гранит, кожей, в руках мечи, копья, луки и топоры. С каждого быстро стекают струйки песка, я не успел и рта раскрыть, как услышал сильный голос, похожий на скрип несмазанного колеса:

– Не двигайтесь… или умрете!

Джильдина молчала, а я крикнул торопливо:

– Не двигаемся, не двигаемся! Мы друзья, мир, дружба, фестиваль!

Она процедила сквозь зубы:

– Проклятие… Рэксоиды!

– Мы тоже, – пробормотал я, – эти самые… Чем именно они опасны?

– Их сотни, – резко сказала она. – Этого достаточно.

Нас окружили, поднявшись прямо из песка, человек сорок-пятьдесят. Дыра в сказочное кольцо из гор близко, но ее закрывают странно крупные воины, в руках копья, все остриями направлены в нашу сторону. Лучники уже наложили стрелы, кое-кто натягивает лук.

Зашуршал песок, по косогору быстро спустилась группа одетых в пышные лохмотья людей. Малорослые, с низкими лбами и мощно разработанными челюстями, кожа блестит сухо, скрипит хитин. На лицах все та же злобная радость, но теперь я сообразил, что все навыдумывал сам: толстый, как у раков, хитин покрывает головы, плечи и руки, так что выражение у всех одинаковое, застывшее на всю жизнь. Разве что при линьке поменяют.