Последствия. Конец Империи - Чак Вендиг

Хорошо. Очень хорошо. Верно. Ты крайне проницателен. — Внезапно улыбка исчезает, и ее сменяет недовольная гримаса. — Но не до конца, — зловеще заявляет старик. — Вотчина не просто не может выжить — суть в том, что права на жизнь не заслуживают и оставшиеся фигуры. — Его полный гнева голос звучит все громче, слова все быстрее срываются с его губ. — Их единственная роль состоит в том, чтобы защищать Императора. Если Империя не в состоянии защитить своего Императора, эта Империя обречена на гибель. Она рухнет не только оттого, что лишится главной фигуры, но и оттого, что ей отказано в праве существовать!

К концу тирады старика Галли силится что-то сказать, но не может. Он пытается вздохнуть — и это тоже не получается. Он хватается за горло, и из его рта вырывается лишь плаксивый стон. В висках пульсирует кровь, в глазах начинает темнеть.

«Вот оно. Это моя смерть. Я провалил урок».

Палпатин машет рукой, и сжимающая горло Галли сила исчезает столь же быстро, как и появилась. Юноша судорожно вздыхает, пытаясь не разрыдаться.

Палпатин на удивление мягко берет Галли за руку. Кожа его тонка, как бумага, и в то же время кажется странно острой: если провести по ней не в ту сторону, можно порезаться, словно бритвой.

Меня злят мысли об Империи, которая может подвести своего Императора, — с грустью говорит Палпатин. — Но подобное нельзя исключать, а поэтому разумно вести очень долгую игру. Нужно предусмотреть любой исход и соответственно все спланировать. И ты примешь участие в этом плане.

Каким образом?

Ты, мой мальчик, — мои «Крайние меры».

Что это значит?

Это непредвиденные расходы, которые придется понести. Возможно, оплатить их придется тебе, Галли. А это означает, что тебе пришла пора присоединиться к Империи. Ты будешь служить мне так, как я того потребую, и, если все пойдет хорошо, ты будешь оставаться «Крайними мерами». Если подведешь меня — найду другого, кто достоин этой великой цели и предназначения. Ты готов стать тем, кто мне нужен?

Готов.

На лицо Палпатина возвращается улыбка.

Превосходно.

Но я не знаю, что мне делать.

Со временем узнаешь. А пока — тебе нравится

опера?

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ

Рыжеволосый мальчишка сидит в корабле без иллюминаторов, так что ему не видны бескрайние дюны и бушующая на песчаных просторах война. Все, что он видит, — это два десятка других детей, расположившихся на скамейках вдоль бортов транспортного корабля. Все они одеты в белое, и все они смотрят на него, словно стая изголодавшихся йенаворов на кусок мяса.

Они озверевшие и голодные, и он изо всех сил пытается сдержать дрожь.

Но вместо этого парнишка лишь дрожит еще сильнее.

Люк транспортного отсека открывается, и входит мужчина. Мальчик его знает — это советник Раке.

Раке останавливается перед ребенком, глядя на него сверху вниз:

Привет, Армитаж.

Здравствуйте, — тихо отвечает мальчик. — Сэр.

Твой отец объяснил тебе, что происходит?

Нет, сэр.

Гм... похоже, Брендол не слишком тебя любит.

Подозреваю, это вполне соответствует истине, сэр, " со слезами на глазах кивает мальчик.

Только послушать тебя — прямо венец частного образования. Кто бы мог ждать столь изящно сформули-

рованных слов от столь юного создания? Даже когда тебе страшно, ты говоришь четко и ясно. Молодец, Арми- таж. — Раке вздыхает и присаживается рядом. — Изначально мне повезло не так, как тебе. Я родился здесь, на Джакку, на этой ужасной планете. Те, кто появился тут на свет, сразу же считаются мертвыми — или так мне когда-то казалось. Но я переродился. Наш покойный Император привел меня в Империю, создав меня заново. Из маленького, побитого песчаными бурями дикаря с Джакку я превратился в кого-то намного более цивилизованного. Но кое в чем я был похож на тебя — мне тоже было страшно.

Мне действительно страшно, сэр.

Да. Вполне разумно. Страх полезен, когда направляет нас, — но он становится опасен, когда начинает нами управлять. Я пришел, чтобы рассказать тебе, что будет дальше. На этом корабле мы летим туда, где ждет второе судно. Тебя и других детей отправят далеко отсюда. Туда же отправимся и мы с твоим отцом. Прибыв на место, мы кое с кем встретимся и вместе начнем новую жизнь. А все это останется в прошлом. Понимаешь?

Мальчик признается, что не понимает:

Нет, сэр. Не совсем.

Все в порядке, Армитаж, — негромко смеется Раке. — Со временем все станет ясно. Пока же оставляю тебе подарок.

Какой, сэр?

Заметил, что эти детишки не сводят с тебя глаз?

Д... да, сэр.

Боюсь, они хотят тебя убить. Они хотят раздирать тебя ногтями, кусать тебя, пока ты не превратишься в ошметки. Будь у них возможность, они побили бы тебя обычными камнями, переломав все кости. Эти дети — точно такие же дикари, каким я был когда-то на Джакку. Поработав с ними, твой отец лишь обострил их животные инстинкты. Можно сказать — заточил их, точно нож.

Мальчишка приходит в настоящий ужас. Ему все больше хочется в туалет, и внезапно он уже не сомневается, что вот-вот обмочится. А еще он понимает, что в то же мгновение по команде этого человека остальные дети набросятся на него. Они почуют его слабость и прикончат его.

Я...

Ты спросил насчет подарка. Вот в чем он состоит, Армитаж: ты возглавишь этих детей. Они будут служить тебе. И скоро настанет день, когда твой отец передаст тебе свои знания и ты научишься тому же, что и он. Твоя задача будет состоять в том, чтобы брать детей вроде этих дикарей и вбивать в их податливые головы все, что потребуется. Они станут орудиями для подручной работы. Вот мой тебе подарок, малыш. Когда-нибудь твой отец умрет — боюсь, что скоро. И ты займешь его место.

Раке встает и обращается к остальным детям:

Слушайте меня внимательно. Этот мальчик, Армитаж Хакс, командует вами. Вы будете делать все, что он сочтет нужным. Если потребуется — отдадите за него жизнь. Кивните, если поняли.

Все кивают настолько синхронно, что Армитажа пробирает дрожь.

Спасибо, — благодарит он советника Ракса.

Не за что. Ты нужен для будущего Империи. А теперь держись крепче — мы почти у обсерватории. Уже скоро свершится наше предназначение.

С этими словами Раке поворачивается и, прошагав между рядами детей, покидает транспортный отсек. Люк за ним закрывается.

Все дети снова смотрят на Армитажа. Он боится, что это была какая-то уловка, некая игра и они не станут его слушать. Он не сможет никем командовать. Над ним просто посмеются, а потом, как сказал Раке, побьют его, расцарапают и искусают.

Глубоко вздохнув, он дрожащим пальцем показывает на одного из детей — такого же мальчишку, как и он сам, но с черными как смоль волосами и загорелой кожей.