Специалист - Андрей Константинов

— Раньше ее видел?

— Нет, никогда.

Бочкарев пустых вопросов не задавал, понимая, что Сафонов такой же опер, как и он сам. А способности к анализу у Игоря, пожалуй, еще и получше. Он повертел в толстых пальцах свинцовый «сувенир» и молча вытащил из кармана половинку фотографии в прозрачном полиэтиленовом пакете.

— Знакомое фото?

Сафонов увидел на глянцевой бумаге себя, а на обороте прочитал свою фамилию и адрес. Написано карандашом, неровными печатными буквами. «Левой рукой», — догадался он. Мгновенно стало жарко.

— Откуда она у тебя? — спросил после короткой паузы.

Точно такая фотография была у него дома, только не резаная, целая. И без следов порошка для фиксации «пальцев». Вопрос прозвучал глупо — он и так уже знал, откуда у Бочонка этот снимок.

— Пока ты там смертельно раненный валялся, я по ментовской привычке у покойничков карманы ошмонал. У твоего друга-стекольщика вот это и нашел. Подумал, может тебе пригодится.

То, что Бочкарев утаил от следствия фотографию, было серьезнейшим должностным преступлением. Да и сам обыск трупов тоже. Сафонов понимал, чем рисковал майор уголовного розыска, и был ему благодарен.

— А «пальчики» удалось идентифицировать?

— Ну уж извини, — возмутился Бочонок. — И так скажи спасибо. Знаю только, что держали в руках это фото не менее трех человек. Пригодны для идентификации отпечатки одного. Один из троих, скорее всего, Поляков Андрей Борисович по кликухе Поляк.

— Это кто?

— А это и есть твой друг-стекольщик. Подозревается в исполнении заказных… В розыске, из профессионалов.

Медсестра прокатила каталку по коридору. Бочонок на всякий случай прикрыл бутылку огромной ладонью. — Ну что, есть какие-то идеи? — кивнул он на фотографию.

— Давай еще выпьем, — неопределенно сказал Хитрый Саф.

— О-о, больной идет на поправку. Я вообще-то не про эту идею спросил, но ход твоей мысли одобряю.

Коньяк забулькал в узком горлышке. Выпили еще, Бочкарев закусил ветчиной, Сафонов пожевал яблоко.

— Что еще узнал? — спросил он.

— Только то, что нам с тобой очень крупно повезло. О составе этой группы почти ничего не известно. Ребята из РУОПа только про Поляка намекнули. Сам понимаешь — лишнего не скажут… Ну телись! Кому дорогу перешел?

— Пока не знаю. Но… начинаю догадываться.

* * *

— Где тебя черт носит? — сказал Муха раздраженно… — Три дня звоню. Думал уже, что повязали…

— Я адрес поменял. А… что?

— Если бы сегодня не появился, то…

— Ну! — резко перебил Профи. Он уже понял — есть!

— Баранки гну! Пришел. Позавчера… Отдыхал, видите ли, гнида… Я тебе день и ночь названивал…

Профи смахнул со стула макивару и сел. Тяжело заскрипел маятник. Он так долго скучал без работы, что покрылся тонким слоем ржавчины.

— Сегодня… Придет? — Голос звучал напряженно, хрипло.

— Может — придет, может — нет. Он оплатил месячный абонемент, имеет право тренироваться сколько и когда захочет.

— Отлично. Во сколько вечерняя тренировка?

— В семь. Эти дни он появлялся за несколько минут до начала. И пахал до девяти, по полной программе.

Профи быстро посмотрел на часы: половина двенадцатого. Господи, как долго! Как долго…

— Серега, — окликнул Муха, — что собираешься делать?

— Пока сам не знаю. А что?

— Я тут за ним посмотрел… Он опасен, очень опасен.

— Я тоже не пальцем деланный.

— Ты не горячись, выслушай. Машину он ставит на Садовой, вишневая «четверка»… Новье. Номер… К нам проходит дворами. Тут можно, я покажу…

— Спасибо, Юра.

— Дальше. Он как приходит — первым делом в сортир, и уходит — тоже в сортир.

— Ну и что? — удивленно спросил Профи.

— А ничего. Пушку он там снимает. Я, — Муха на секунду замялся, — сумку его проверил. ПМ в плечевой кобуре, патрон в патроннике.

— Понял.

— Ну, тогда пойдем дворы посмотрим. Маршрут его покажу. Тут дворы о-го-го! Ржавенький маятник пополз вверх.

* * *

Сафонова выписали из больницы на третий день. Оставались, конечно, еще перевязки. Но это мелочь. Рука, правда, болела.

Из Мадрида позвонил Хайрамов. Сочувствовал, интересовался, какая же это сволочь посмела? Не Круглов ли? Как он там, кстати? Не поймали?

— Нет, Сергей Наильевич, не поймали, — ответил Сафонов, — я думаю, что Круглов покинул город. Если бы был здесь, его бы обязательно где-нибудь да засекли…

— Ну-ну… Ладно, Михалыч, ты давай-ка лечись. Работы у нас с тобой невпроворот. А я скоро вернусь, нужно нам все-таки отель открывать. Пора, пора…

И столько теплоты было в голосе Бегемота, что можно было бы усомниться в том, кто стоял за спиной стекольщика. Сафонов, однако, не сомневался. Для него было совершенно очевидно, что возвращение Свешникова из Мадрида, разрезанная пополам фотография и засада в подъезде — звенья одной цепи. И ведет все это к Хайрамову. «Не Свешников же, в конце концов, затеял меня „заказать“, — думал Игорь, разглядывая фотографию в домашнем альбоме, на которой он сам и помощник Хайрамова стояли плечом к плечу, как друзья. — Свешников ноль, шестерка. Он только передал заказ. Но почему? В чем причина?»

Сафонову было не по себе. Он отлично понимал серьезность ситуации. Если заказ сделан, а клиент жив — это непорядок. Не исключено, что попытка будет повторена. И тогда уже дело доведут до конца. То, что он сидит сейчас в своей гостиной, живой и… ну почти невредимый — невероятная удача. Один случай на сотню!

Игорь Михайлович плеснул себе «Абсолюта». Того самого, до которого они с Бочонком не добрались три дня назад. Выпил и крепко задумался. Ныла рука, но гораздо сильнее беспокоило другое: что можно предпринять?

— Думай, Игорь, думай, — сказал он сам себе, — не зря же тебя прозвали Хитрый Саф.

К вечеру небо обложило, пошел дождь. Не дождь даже, а противная мелкая морось. Стемнело. В проходном дворе горела одна единственная тусклая лампочка над дверью подъезда. Профи, подняв воротник куртки, стоял в дальнем, совершенно темном углу. Страшно хотелось курить. Ничего, потерпишь! Он задрал рукав, посмотрел на часы. В темени с трудом разглядел: без двух девять. Скоро, уже скоро… В сером небе над Санкт-Петербургом напряженно вибрировал маятник. Скоро.

Погас свет в четырех маленьких окошках на уровне земли и тут же вспыхнул в двух соседних, где расположена раздевалка. Профи засунул руки в карманы, обхватил рукоять «Вальтера».

Спустя три минуты открылась дверь клуба и выпустила на улицу плотного мужика. Не он. По Садовой прогрохотал трамвай. Мужик прошел мимо. Снова распахнулась дверь, вышли два высоченных лба-акселерата. Остановились, закуривая, напротив Профи. Огонек зажигалки высветил юные, розовощекие лица. Ушли.