Серый пилигрим - Владимир Василенко

Леонард проводил его взглядом. Светящееся пятно, стремительно уменьшаясь, исчезло, а потом снизу донесся хлопок, и ослепительная вспышка на миг высветила дно пропасти, ощерившееся длинными копьями сталагмитов. От неожиданности Леонард отпрянул, прикрывая глаза ладонью, ударился о перила на противоположной стороне моста. Опасно накренился назад, едва не переваливаясь через них, но сумел сохранить равновесие.

Тело обдала горячая волна ужаса. Он, с трудом разжав пальцы, мертвой хваткой вцепившиеся в перила, отошел от края. Сердце колотилось так, будто он пробежал по крайней мере лигу. Впрочем, испуг прошел быстро, и его сменила жгучая злость на собственную глупость.

Он вернулся на естественный карниз на стене пещеры. Заметил сложенную неподалеку от входа связку факелов, табурет, флягу для вина, какие-то тряпки, веревки, видимо, тоже оставленные отцом. Граф, похоже, основательно принялся за исследование этой пещеры. Непонятно только, почему он делал это в одиночку, и держал само существование пещеры в тайне.

Возможно, ответ скрывается в тех записях, что Леонарду удалось спасти. Юноша бережно достал из-за пазухи тяжелый фолиант. Расположившись у входа на мост, рядом с одним из столбиков, увенчанных светящимся кристаллом, он раскрыл книгу, один за другим извлекая помятые и обгоревшие листки.

Свет, исходящий от кристалла, был блеклым и окрашивал кожу на руках в мертвецки-белый цвет, а бумажные страницы в нем казались серыми, будто присыпанными пеплом. Впрочем, главное, что его хватало на то, чтобы можно было бегло читать.

Он сразу узнал в набросках отца схему этой огромной пещеры. Вот вход, вот мосты с одного островка на другой… В центре пещеры – островок побольше, и похоже, ради него и выстраивалось все это хитроумное сооружение в пещере. Все дорожки вели в центр, и для части из них отец на схеме оставил заметки.

«Перевертыш… Булава… Шипы…» – читал Леонард.

Со схемой все было понятно. Отец, обследуя подступы к строению в центре пещеры, отмечал на карте обнаруженные ловушки. Одна из них и оказалась роковой. Не было никакого таинственного убийцы. Стрела, убившая графа Кроу, была заложена неведомыми инженерами пещеры, наверное, сотни лет назад. Но даже века спустя она исправно выполнила свое предназначение. Не пропустила незваного гостя туда, к центру лабиринта.

Леонард, привстав, отыскал тот самый островок. Он находился чуть ниже остальных, мосты от него отходили в четыре стороны, как на стороны света. На нем была выстроена ступенчатая пирамида с узким высоким входом. По бокам от входа возвышались статуи многоруких чудищ с бычьими головами и огромными копьями с причудливыми наконечниками, похожими на застывшие языки пламени.

Сверившись с отмеченным на схеме маршрутом, Леонард понял, что отец почти достиг цели. Он обошел по спирали всю пещеру, постепенно приближаясь к центру, и потерял бдительность перед самой пирамидой. А может, даже в ней.

Леонард принялся за изучение записей, сделанных почерком матери. Все они выглядели как часть одного большого письма. В каком порядке их читать, было непонятно, тем более что значительная часть записей была утеряна или серьезно пострадала от огня. Бросив тщетные попытки восстановить порядок, Леонард начал читать все подряд.

«…обычно в крупных городах. Возможно, в Дрезенборге, или в одном из полисов Дартарии. Последний раз мы виделись много лет назад, еще до нашего знакомства с тобой. Тогда она собиралась на юг, на побережье. Возможно, стоит поискать ее в Валемире. Она ценит роскошь и удобства, и хоть предпочитает оставаться в тени, как и все мы, но для нее всегда было важно иметь определенный вес в обществе. В общем, ищи среди незамужних, но влиятельных дам. Таких не слишком много. У нее может быть любое имя, но обычно она подбирает что-то, созвучное ее собственному – Арайя Шу. Когда найдешь ее, не торопись, постарайся познакомиться поближе и осторожно начинай расспросы. Если спугнешь – новые поиски могут затянуться на годы, особенно сейчас, когда все в панике от того, что веками складывавшийся баланс рушится. Я думаю, мой кулон, который я оставляю вместе с этим письмом и книгой, поможет завоевать ее доверие…»

Леонард прикрыл глаза, откинувшись спиной на гладкий столбик балюстрады моста. Помотал головой, будто отгоняя дурной сон, но сквозь сжатые веки все равно просочилась соленая влага. Он досадливо смахнул слезы – надо же, расклеился, как девчонка.

Сколько он себя помнил, на маминой шее был этот кулон – крохотная, свернувшаяся кольцами двуглавая серебристая змейка. Одна голова – с изумрудными глазками, вторая – с рубиновыми. Ребенком он любил разглядывать его, изумляясь тонкой работе – если приглядеться, можно было различить каждую чешуйку на боках змейки, а из ее приоткрытых пастей торчали едва различимые клычки и узкие, с волосок толщиной, раздвоенные языки. Это было настоящее чудо. Маленький Лео никогда не сомневался, что мама была волшебницей. И только гордился этим.

Он бы очень хотел увидеть этот кулон снова, но теперь-то змейка точно потеряна.

Он вернулся к записям.

«…позаботиться о Лео. В свое время за ним придут. И если раньше я воспринимала это вполне спокойно и сама собиралась подсказать ему правильный путь, то теперь я с содроганием думаю о том, что его ждет. По большому счету, он обычный мальчик, но для них сейчас важна каждая капля Серебряной крови, даже если она течет в жилах смертного. Все мои надежды – на Арайю, но если она…»

Листок обрывался черным обугленным краем. На следующем уже было совсем о другом, вовсе уж непонятном.

«…В первое время он почти ничего не сможет есть, кроме жидких бульонов и овощных соков. Будьте терпеливы и настойчивы. С ним постоянно должен кто-то находиться рядом. Старайтесь не раздражать его и не злить, показывайте, что хотите ему только добра. Когда его рассудок прояснится, постарайтесь объяснить, кто вы, повторяйте мое имя – я думаю, он должен его помнить. Возможно, он пока плохо…»

Следующий листок. Тот самый, что первым попался ему еще там, в тайном кабинете.

«Любимый, надеюсь, что тебе не придется читать все это. Но если мы больше не увидимся, пусть у тебя будет возможность узнать, что же произошло. Оставляю это письмо и некоторые из моих вещей надежному человеку. Единственному, кому я еще могу доверять. Я не могу требовать от него слишком многого, и скорее всего, он побоится разыскивать тебя. Но надеюсь, что он хотя бы сохранит то, что я ему доверила. И когда-нибудь, когда все немного утихнет, вы сможете встретиться, и ты получишь это мое послание. Молю Араноса, чтобы это произошло достаточно скоро.

Начну с самого главного. Думаю, ты давно догадывался, что я…»

Запись обрывалась, на следующем листке – снова о другом. Леонард с досадой хлопнул себя по коленке. Чтение маминых записей рождало больше вопросов, чем ответов. Но больше всего он злился на себя за то, что не сумел уберечь хотя бы эти крохи от Бенедикта.

Воспоминание о том, что старший брат мертв, пронзило его ледяной стрелой, и он вздрогнул, передернув плечами. Он еще толком не свыкся с мыслью о гибели отца и вот – новая потеря. Пусть они с Бенедиктом никогда не ладили, но он был частью семьи. В привычный уклад жизни Кроу вторглась страшная, безжалостная сила, готовая все смести на своем пути. Но ради чего?