Принцесса маори - Лора Вальден

— И как же тебе все-таки удалось разбогатеть после стольких неудачных попыток?

Ганс широко улыбнулся.

— Я производил вино.

— Разве в Америке сейчас не введен «сухой закон»?

— Ты просто зришь в корень! Законы год от года становились все строже, но я производил вино только для церковных служб. — Он подмигнул ей.

— Этот трюк с успехом провернули и твои дальние новозеландские родственники! Болды тесно сотрудничали с монашеской миссией, у которой имелась лицензия на производство вина.

— Ну, такими привилегиями мы не пользовались. Мы вели опасную двойную жизнь и снабжали вином красивых и богатых от Пасифик Палисейдс и Бель Эйр до Санта-Моники и Малибу, а также студии Голливуда.

— Не слишком ли это опасно?

— Ты права! Поэтому мы и уехали оттуда столь поспешно. Нам сообщили, что на нашу винодельню устроят облаву. Как видишь, мы убрались вовремя. Иначе могли бы сейчас сидеть в какой-нибудь калифорнийской тюрьме. В последние месяцы сюда приезжает все больше немецких эмигрантов. Знаменитые художники, очень охочие до хорошего вина.

— И что они рассказывали?

— Должно быть, дома совсем ужасно! Началась настоящая травля евреев, но большинство эмигрантов все же хочет вернуться как можно скорее. Этому крикуну править самое большее полгода. Представляешь, мой давний школьный друг Вальтер в последнем письме пытался уговорить меня вернуться! Он считает, что такие арийские парни, как я, будут нужны новой Германии.

— Очевидно, он не знает, что наша мама была еврейкой.

— Нет, об этом он не подозревает, но меня и не тянет обратно! А тебя? Ты иногда чувствуешь тоску по родине?

— Нет, уже не чувствую! Новая Зеландия стала мне второй родиной. К сожалению, я вскоре уеду из Нейпира и переберусь в Веллингтон. Может, ты поедешь вместе со мной?

Ганс рассмеялся.

— Нет, этот город не для меня. Вместе с моим деловым партнером Беном Болдуином мы купим овечью ферму неподалеку. Он приедет из Хейстингса и наладит связи.

— Жаль, а у нас, к сожалению, нет другого выбора, кроме как попытать счастья в Веллингтоне.

— У кого это «у нас», сестричка?

— Я скоро выйду замуж. За Даниэля Томаса, молодого архитектора.

Ганс вскочил и радостно обнял ее.

— Значит, тебя можно поздравить? Тогда я приехал как раз вовремя — на свадьбу!

— Мы поженимся после нашего переезда, — запоздало уточнила Ева.

В дверь постучали, и в проеме показалась голова Люси.

— Я не помешаю? — спросила она, внимательно глядя на Ганса.

— Нет, конечно, ты не помешаешь. Я просто думала, что ты хочешь побыть одна. Отгадай-ка, кто этот парень?

На лице Люси промелькнула улыбка.

— Вы ведь так похожи! — Потом она подошла к Гансу и обняла его. — Добро пожаловать в наш дом, Ганс!

— Вы знаете, как меня зовут? — удивленно спросил молодой человек.

— Ваша сестра часто о вас рассказывала! Но мне кажется, что нам не стоит так сухо друг с другом обращаться. Ты же, в конце концов, внучатый племянник моего покойного мужа!

— Тогда вы, должно быть, бабушка Люси! Я тоже наслышан о вас. Говорили только хорошее!

— Правильно, я Люси. Единственная из семьи Болдов, кто выжил во время землетрясения.

— Знаю. Ева писала мне. Но если я правильно понял, ваша внучка тоже осталась жива?

Ева вздрогнула. О Беренике она не говорила Гансу ни слова! Было бы много чести! Ева не хотела, чтобы брат еще и за Беренику как-то переживал. Но откуда он узнал о ее существовании?

— Да, чуть не забыл! — воскликнул Ганс. — Мы ведь все приглашены к моему другу Бену на праздник в честь приезда. Он приглашает нас в отель «Масоник» в Нейпире, потому что это заведение принадлежит какому-то его родственнику. Он там остановился в ожидании, пока мы не переедем на нашу ферму.

— В общем, я не знаю, мне кажется, для празднеств я уже слишком стара!

— Нет, это даже не обсуждается! Ты не можешь остаться здесь, дорогая бабушка Люси. Я ведь уже разболтал, что у меня есть новозеландская семья! Значит, вы все должны приехать.

— Что здесь происходит? — раздался низкий женский голос. Харакеке добродушно взглянула на белокурого великана.

В свою очередь Ганс смотрел на маори, как на привидение.

— Это моя сестра Харакеке. А это Ганс, брат Евы, — объяснила Люси.

— Так, значит, вы… Поправьте меня, если я скажу что-то не так… Вы ведь маори? — не веря своим глазам, произнес Ганс.

Сестра вопросительно взглянула на него. Ева тоже была смущена.

— Да, они обе маори. Что в этом удивительного?

— Нет, совершенно ничего, это все мой друг Бен, то есть… я ведь знаю только по его рассказам… И он говорил, что у маори свое общество, ну, такое, э-э-э… — Ганс замялся.

— Твой друг долго жил за границей, — быстро прервала его Ева.

Харакеке благодарно ей улыбнулась.

— Точно, но некоторые пакеха никогда к этому не привыкнут. Они все еще думают, что эта земля принадлежит только им. Но они ошибаются. Они отняли ее у нас… — Харакеке обернулась к Гансу: — Да, мы дикари.

Ганс беспомощно взглянул на сестру, потом ответил:

— В общем, могу я вас попросить, чтобы вы тоже пришли на праздник в субботу? Мой деловой партнер устраивает его в отеле «Масоник».

— Конечно! — согласилась Харакеке.

— Нет, большое спасибо! — одновременно с ней ответила Люси. Она несказанно удивилась, что именно Харакеке пожелала пойти на праздник.

— Хорошо, тогда сейчас я покажу твою комнату, — быстро бросила Ева, намереваясь объяснить Гансу тет-а-тет, что у его друга Бена очень странное представление о маори и что Ганс не должен полагаться на его мнение.

Нейпир, май 1933 года

Празднество Бена Болдуина планировалось в большом зале отеля. Ева была удивлена, увидев, сколько почетных горожан пришло на это мероприятие. Если бы она только могла представить себе такое, то непременно осталась бы дома. Ведь некоторые гости присутствовали и на открытии нового архитектурного бюро мистера Хея. Для Евы это было настоящей мукой! Казалось, их с Даниэлем приветствовали очень вежливо, но девушка чувствовала, что стоит им повернуться спиной к людям, те тут же начнут сплетничать. С такой же неприязнью они смотрели и на Люси с Харакеке. Но у тех, как и у Евы, была мужская защита. После того как Ева объяснила брату, что у его друга совершенно неверные представления о маори, Ганс ни на секунду не отходил от пожилых дам. Даниэль же не выпускал руку Евы.

Накрыли шикарный стол, шампанское лилось рекой. Но Ева не могла насладиться этой роскошью: она все время думала о том, что брат попал под дурное влияние. Это чувство укрепилось, когда Ганс познакомил ее с Беном Болдуином. Тот оказался грубоватым парнем с хитрым взглядом.