Мой домовой — сводник - Ольга Горышина

— А ты будешь с нами есть?

— Я даже выпью за ваше счастье, — в тон ему ответила мать.

— Тогда ладно. А ну, герой, марш руки мыть. И ты, кстати, тоже.

Это Виктор обращался уже ко мне. Глеб с тяжелым вздохом протянул мне руку: бедная лягушка, говорил его взгляд.

Рыжик действительно за ужином канючил, но папа на него не ругался. Видимо, проникся виною. Или вином. Так что даже согласился заменить кашу макаронами, хотя те, мысля здраво, есть разодранным ртом было куда труднее. Наверное, все же благодушию Веселкина способствовало сухое красное.

— Почему все мужики так любят макароны? — вздохнула Зинаида Николаевна, ставя перед внуком полную тарелку.

— Мам, это риторический вопрос или ты хочешь получить на него ответ?

— Ну ответь, если можешь.

— Они вкусные, — Виктор крутил за ножку пустой бокал, выпитый за нашу будущую семью. — Особенно с кетчупом и пармезаном.

— Твой сын сейчас ест пустые!

— С маслом! Ты туда полкило масла бухнула. Но ты права, он ест даже пустые. Готовит себя к жестокой холостяцкой жизни. Вон, омлет его готовить Ира уже научила. А макароны по инструкции каждый дурак сварит. А читать он уже умеет. Умеешь, монстр?

Глеб исподлобья взглянул на отца. Матушки-батюшки, ну один в один взгляд… В кого только он, интересно, рыжий?

— Не хочу букварь!

— И не надо. Быстрее научишься читать, быстрее будешь читать интересные книжки. Спроси бабушку, я в четыре уже читал, а ты к шести по слогам еле-еле…

— Каков учитель, таков и ученик…

Что это Зинаида Николаевна вдруг начала себя принижать перед сыном?

— У меня вообще-то профильного образования нет. Я учитель от бога, верно, монстр? Нравится тебе с папой читать?

Глеб затряс головой. Так это папочка его учит? Весело…

— Ничего, ничего. Вот тетя Ира начнет тебя по-английски читать учить, поймешь, какой я был замечательный…

Похоже, папа Глеба вообще пить не умеет. В бокале от силы сто миллилитров было, а его понесло. Или он наконец расслабился дома?

— А Ире завтра на работу? — неожиданно спросила хозяйка. Почему-то его, а не меня. — Ко скольки завтрак приготовить?

Виктор махнул рукой:

— Понедельник — день тяжелый, зачем еще работать? Я тоже, кстати, не работаю.

— Как это?

— А хочу проверить, развалится там все без меня за один день или нет? У меня как бы медовый месяц намечается, — Виктор вдруг схватил бутылку. — Раз нам завтра не на работу, давай напьемся, что ли… Тебе, мать, не предлагаю…

И он разлил оставшееся вино на два бокала.

— А ребенка кто укладывать будет? — строго спросила Зинаида Николаевна, когда Виктор чокнулся о мой бокал, хотя я его даже не подняла.

— А бабушка на что? Я же тебе специально не налил. Да ты и первый не допила даже.

— Хорошо, я уложу, — Зинаида Николаевна поднялась и протянула внука руку: — Пойдем, Глебушка, спать.

Но Рыжик метнулся ко мне с криком:

— Я хочу тетю Иру!

— Я тоже хочу тетю Иру! И что теперь? — ударило мне в другое ухо.

— Витя! — возмутилась хозяйка, и я сжалась, наверное, до размеров Глеба.

— Что я такого сказал? — Хотя он прекрасно понимал, что ляпнул. Надеюсь, все же не подумав. — Послушай, Глеб, ты взрослый парень. Ты должен спать сам. Один. Без мамы, без папы, без тети Иры. Сам. Понимаешь?

Рыжик снова глядел на отца исподлобья, но теперь еще и из-под моей руки.

— А ты взрослый? — Папа в ответ кивнул. — А почему тогда спишь с тетей Ирой?

Я, судя по жару во всем теле, сравнялась по цвету с вином в бокале. Не знаю, какого цвета был в этот момент ответчика. Глаз я не поднимала. Но Веселкин не сдавался.

— Потому что я слишком взрослый. Когда ты станешь слишком взрослым, найдешь себе жену и будешь с ней спать, и я тебе тогда слова не скажу. А с чужой женой спать нельзя. Я понятно сказал или нет?

Я не поднимала глаз, но Глеб прятался у меня на груди, и я прекрасно видела его губу, оттопыренную из-за падения и от обиды.

— Тетя Ира тебе не жена, — выдал малыш.

— Это с чего это ты так решил?

— У вас свадьбы еще не было.

— Свадьба — это для девочек, чтобы они могли надеть платье. Мальчикам свадьба не нужна…

— Витя!

Виктор поднял на мать глаза. Наверное поднял. Во всяком случае, сказал:

— Че ты лезешь в мужской разговор?

— Да потому что ты уже не понимаешь, что несешь!

Я вскинула глаза на бокал: ко второму спорщик до сих пор так и не притронулся.

— Хорошо. Глеб, запомни: девочки всегда обижаются на правду о себе хороших. Но раз мы их любим, будем считать, что мальчикам тоже нужна свадьба. И потому твоя взяла. Я согласен, что по закону тетя Ира мне не жена, а всего лишь невеста. Но с чужой невестой спать тем более нельзя. Уговор: ты не спишь с тетей Ирой и я не сплю с тетей Ирой. По рукам?

И я действительно увидела над своими коленями руку Веселкина. Но мальчик не подал своей.

— Давай, мужик, не дрейфь. Мужик сказал, мужик сделал.

— Витя!

— Так, мать, не лезь! Иди лучше постели мне и Ире. Мне — ка диване. Ну, Глеб, давай… Ты ж взрослый парень, черт возьми. Ну что я с тобой, как с малышом, сюсюкаюсь?

И он сам схватил сына за руку.

— Пошли зубы чистить… После бабушкиного печенья.

У меня сначала отлегло от сердца, а потом накатило по новой: ну, кажется, он довольно за вечер высказал матери своих "фи". Сейчас можно было и промолчать. Бабушки на то и бабушки, чтобы разрешать внукам то, что родители запрещают.

Они ушли, и бедная бабушка тут же принялась собирать тарелки. Первой она схватила тарелку сына. Я собрала вилки с ножами и прошла следом за ней к раковине.

— Не надо, Ирина, я сама. Запущу посудомоечную машину.

Я хотела вернуться за стол, на котором остались только два наших полных бокала. Свой недопитый Зинаида Николаевна выпила и положила мыться. Сделать то же самое с нашими? А если Виктор рассчитывает их допить? Вино, наверное, жуть какое дорогое, судя по дому и всему остальному…

А что делать? Сидеть молча? Завести профессиональный разговор, ведь тогда на квартире он завязался у нас достаточно легко? Или… Надо что-то придумать побыстрее, чтобы меня, не дай бог, ни спросили про наши с Виктором отношения… Например, как мы с ним познакомились. Он прав, мы никакими судьбами не могли пересечься в реальном мире… без происков нечистой силы в лице домовенка Германа.