Николай 2. Расстрелянная корона. Книга 2 - Александр Тамоников

– Не могу вспомнить, ну да ладно. Как обстановка вокруг дворца?

– По-разному, Алексей Евгеньевич. В основном спокойная. Солдатня иногда допускает оскорбления и хамство по отношению к августейшей семье, но подобные действия активно пресекаются.

Князь внимательно посмотрел на Кириллина:

– И давно ли вы, подпоручик, называете защитников России солдатней?

Подпоручик уловил нотку недовольства в голосе Покровского, но ответил твердо:

– Вам хорошо известно, что я всегда с уважением относился к своим подчиненным. Но именно к солдатам, выполнявшим свой долг, а не к толпе разнузданных хамов в шинелях. Это не защитники России, а разнородная масса, не имеющая ничего общего с армией. Естественно, я говорю не обо всем гарнизоне и даже не о какой-то значительной его части. Однако в Царском Селе хватает и всякого сброда. Такого же мнения придерживается большинство офицеров и сам Кобылинский. Насколько мне известно, полковник просил Корнилова убрать из Села лишний и очень опасный балласт.

– Я понял вас. Продолжайте. И пожалуйста, по порядку.

– Если по порядку, то первым комендантом дворца был штабс-ротмистр Коцебу. Но недолго. Недели через две его сменил полковник Коровиченко, которого рекомендовал Керенский. Что у него за дела с министром юстиции Временного правительства, не знаю, но Коровиченко так и остается комендантом. Поначалу он тоже вел себя нетактично и даже хамовато, особенно в отношении Александры Федоровны и дочерей императора. Потом изменился. Возможно, государыня перевоспитала его. – Подпоручик улыбнулся: – Внутренней охраны во дворце нет, только снаружи. Без разрешения начальника гарнизона никто не может войти во дворец и выйти из него. Исключение составляют доктора Боткин и Деревянко, которые посещают больных и в городе. В общем, царская семья может перемещаться только по дворцу, но совершенно не стеснена внутри него. Хотя не думаю, что это радует императора и его семью. Во время прогулок государя, его жены и детей возле ограды парка собирается народ. В большинстве своем люди просто хотят поглядеть на них. Но однажды была и провокация. День выдался теплый, и народу собралось больше обычного. Я это знаю, потому как нес службу. Государь вышел к пруду, а это недалеко от забора. Тут из толпы раздались призывы расправиться с кровопийцей, как провокаторы называли императора. Николай Александрович сделал вид, что не обращает на это никакого внимания, но дети испугались. Это подстегнуло толпу, и отдельные типы полезли на забор. Нам пришлось вежливо, прикладами снимать с него разгорячившихся поганцев. Государь же продолжал оставаться на пруду. Полковник Коровиченко попросил его уйти в другое место. Император не сразу, но все-таки ушел во дворец. Потом маршрут прогулок был изменен так, чтобы государя никто не видел с улицы. Затем по настоянию столичного и местного советов время прогулок сократилось. Особо ретиво несет службу второй полк. Его караул четко, даже слишком, исполняет инструкции. Два других полка особым усердием не отличаются.

Покровский улыбнулся:

– Вы, конечно же, служите не во втором полку?

– В четвертом.

– Хорошо. Кто из нового руководства посещал государя?

– Первыми в Царское Село приехали генерал Корнилов, великий князь Павел Александрович и военный министр Временного правительства. Но никто из них с императором не встречался. Они посмотрели, как организована служба, проверили, как охранники знают свои обязанности, зашли в дежурную часть и убрались восвояси. Дня через два Гучков вернулся. Он хотел видеть императрицу.

– Только императрицу?

– Так об этом говорили. Тогда произошел забавный случай. Офицер свиты государя, будучи в подпитии, увидел на лестнице Гучкова и крикнул, что он – продажная сволочь. Министр не ответил, поспешил ретироваться. Офицера того я больше не видел. Видимо, его арестовали.

– А Керенский? – спросил князь.

– Приезжал во дворец несколько раз. Выглядело это комично.

– Что вы имеете в виду?

– Внешний вид. Керенский был в какой-то рабочей поношенной тужурке, явно с чужого плеча, в простой рубахе навыпуск, старых сапогах. Ни дать ни взять пропившийся пролетарий. Но вел себя надменно. Обошел комнаты, проверил, на месте ли все члены императорской семьи, спросил меня про обязанности, потом долго разговаривал с государем. По слухам, тогда-то он и сообщил Николаю Александровичу о решении английского правительства. Император, провожая Керенского, был расстроен.

– Когда это было?

– Двадцать первого числа. Следующий раз он приезжал, по-моему, двадцать шестого марта. С ним прибыла целая комиссия. Они изымали какие-то архивы. А до этого один мой знакомый офицер рассказывал, что император и Александра Федоровна сжигали какие-то документы. Подтвердить это я не могу.

Покровский поинтересовался:

– Керенский сразу проходит к государю?

– Нет. Сначала вызывает начальника гарнизона и коменданта. Те передают императору просьбу о встрече. Последний раз Керенский приезжал день назад. Между ним и государем произошел неприятный разговор. Дежурный офицер рассказывал, что Николай Александрович вышел из кабинета и громко проговорил, мол, это совершеннейшая подлость, нельзя так поступать. Керенский оправдывался, дескать, это не его решение. О чем шла речь, не знаю.

– Понятно. Значит, государя содержат более-менее нормально, в быт семьи не вмешиваются, охрану обеспечивают, но и полного покоя не дают.

– Я бы не сказал, что государь нервно реагирует на это. Не считая последнего случая. Обычно он аккуратен, приветлив, общается с женой и детьми, на посторонних персон не обращает особого внимания. Хотя всем известно, как Николай Александрович умеет держать себя в руках в критических ситуациях.

– Все же в последний раз он сорвался.

– Это со слов дежурного офицера. Возмущение императора не означает срыв. Видимо, Керенский сообщил ему еще какую-то новость, куда более неприятную, нежели решение английского правительства. Кстати, Алексей Евгеньевич, многих офицеров, лояльно относящихся к императору, весьма интересует вопрос, почему вдруг Англия изменила свое решение по поводу приема царской семьи?

Покровский поднялся, прошелся по кабинету. В это время вошла горничная с подносом, на котором стояли стаканы с чаем, сахарница, печенье.

– Ужин будет готов через полчаса, Алексей Евгеньевич, – сказала она и удалилась.

Кириллин с удовольствием пил горячий чай большими глотками.

– Не торопитесь, – проговорил Покровский. – Или спешите к невесте? Кстати, она в курсе того, что вы в городе?

– Нет, я с вокзала прямо к вам.

– Позвоните, предупредите, а то время позднее.

Кириллин поднял трубку телефона:

– Барышня! Будьте добры номер… Лиза, добрый вечер! Да, я в городе, приеду где-то через час. Я у своего хорошего товарища. Ты его прекрасно знаешь. Вот выкурим по папиросе, и я буду. Целую, дорогая.