Зенитный угол - Брюс Стерлинг

Дерек Вандевеер тоже остался неличностью. Джебу предложили новую работу – руководителя службы безопасности eBay. Фанни получила неплохое место в федеральной администрации. Майкл Хикок принципиально ни перед кем в своих делах не отчитывался.

Ван остался один. Телефон его не разрывался от звонков работодателей. По электронной почте не приходило ни просьб, ни льстивых приглашений. Ван, собственно, и не искал работы в области информационной безопасности. Он вообще ничего конкретного не искал. Он вел изыскания.

Он завел маленький блог. Никто ещё не понимал толком, что такое блоги. А Ван уже себе завел такой. Незаметный, постоянно пополняющийся блог. С его помощью Ван впитывал и распространял идеи. Он писал о настоящих проблемах. А настоящие проблемы это те, для которых политикам недостает шаблонных решений. Блоги Вана очень заинтересовали. Денег этот сервис покуда не приносил, а политтехнологи только начинали интересоваться им. Блоги конкурировали за внимание читателей. Это в них было самое интересное. Битва за интерес. Война идей.

В своей внутренней ссылке Ван много читал. Областью изучения его было военное дело. Он читал Клаузевица. Клаузевиц был болван. Он читал Лиддел-Гарта. Лиддел-Гарт был слишком занят своей особой. Он читал Миямото Мусаси. Мусаси оказался дзенским мистиком на манер нью-эйджевских. Он читал Сунь-Цзы. Вот у Сунь-Цзы можно было много интересного найти.

Официальный Вашингтон Вана избегал. Это Ван мог понять. В бюрократических кругах ему рады будут не больше, чем взломщикам «Уотергейта» и заговорщикам в деле «Иран-контрас». Пока шум не стих, вашингтонцы таких людей сторонились. Потом колесо проворачивалось дальше. Злоумышленники становились героями ток-шоу.

На карманные расходы Ван зарабатывал, обкатывая базовую версию «Линукс-Бастилия». И начал попивать. Трудно солдату сохранять трезвость, когда его держат в тылу. Ван открыл в себе пристрастие к светлому «Фостерсу» в больших банках. Когда-то он был блистателен, остроумен, находчив. Теперь стал мрачен, озлоблен, изобретателен.

С разрушением телескопа карьера Дотти резко застопорилась. Она покинула Колорадо и вместе с Тедом вернулась к Вану. С деньгами у обоих было плохо. Пришлось снимать половину крошечного домика без мебели в Пентагон-сити. У обоих не было постоянной работы, не было никаких перспектив, зато имелись огромные долги и масса унизительных проблем личного плана. Кабинетов у них тоже не было – работать приходилось друг у друга под ногами, в мрачном закутке, именовавшемся гостиной. Там же стоял и манежик Теда.

Если в программировании наступили тяжелые времена, то в астрономии – кошмарные. Сотрудникам Дотти урезали бюджеты с мясом и кровью. В запятнанном её резюме значилась работа в отделе по связям с общественностью в обсерватории, ухитрившейся спалить собственный телескоп. Не но своей вине и против своей воли доктор Дотти Вандевеер оказалась на пути скорбей.

В последние недели она выглядела особенно бледной и усталой. На лице прорезались морщинки, в русых локонах путались седые волоски.

Ван поднялся с постели. Принял душ, стараясь не замечать отпотевшей штукатурки. Натянул футболку и трусы, забрёл в темную от сажи кухню.

Четыре новых стула в кухне были перевязаны красными ленточками.

– С днем рождения, милый! – сказала Дотти.

– Bay! – выпалил Ван. – Магниевые кресла!

– Тебе нравится?

– Они же самые лучшие!

– Я купила для тебя подержанные! – похвасталась Дотти. – Но едва-едва! И так дешево вышло!

Ван опустился в кресло. Сиденье обожгло холодным металлом через трусы, но магниевые кресла всегда были намного удобнее, чем казалось на вид.

– Целых четыре штуки, ого! – проговорил он вслух и отхлебнул растворимого кофе. – Здорово! Ты у меня такая славная!

Он захрустел подгорелым тостом. Дотти пристроилась на соседнем кресле.

– Дерек… – смущенно пробормотала она.

Ван поглядел на жену и мгновенно, нутряным чутьем, осознал, что Дотти вот-вот скажет ему что-то ужасное. Таким же нежнейшим, самым ласковым тоном она всегда активно подталкивала мужа к чему-нибудь ощерённому ржавыми клыками, точно медвежий капкан. Лицо у нее было зеленовато-измученное: она совсем перестала завтракать, разве что выпьет глоток кофе и втиснет в себя кусочек волглого пончика.

Он брал в жены гордую, застенчивую, одинокую, уязвимую, необычайно одарённую девушку. А теперь на его попечении и по его вине она превратилась в… в кого? В жену солдата, подумал Ван. В женщину, которая обходится «без». Он был одним солдатом невидимого фронта. Одним из суровых, твердых, измученных парней с горькими морщинами вокруг губ. Что ещё посулит им будущее?

– Дерек, случилось кое-что очень важное… Ван повис на краю сиденья.

– Что?

– Я теперь всё время буду рядом с тобой. Тебе постоянно придется меня рядом видеть. – Дотти потерла лоб. – Это мой подарок ко дню рождения, но тебе правда придется терпеть меня постоянно…

О чём, во имя всего святого, она бормочет? Почему не перейдет к делу?

– Дерек, я беременна.

Ван переваривал ее слова. Первым, что пришло ему в голову, было: «А где Тед?» Теду надо было узнать об этом. Для малыша это будет чудовищно важно.

– Я знаю, сейчас не время заводить ребенка… Но, знаешь, единственное место, где мне предложили работу, – Дания… Господи, Дерек, я неосторожная дура… просто не верится, что это случилось. Это всё испортит. После всего, что было, нам и так плохо, а теперь ещё я беременна.

Дотти расплакалась.

Ван ощутил, как на сердце у него творится нечто неописуемое. Лопалась мертвая черная корка. Он даже названия не мог подобрать для этого чувства, покуда оно не начало покидать его, увлекаемое колоссальным давлением изнутри. Но теперь он знал, что это было за чувство. Скорбь, Это была скорбь.

А теперь черная тоска отступала. Уносилась прочь, вон из сердца, на скорости в половину световой. Внутри него некая крошечная, плотно осажденная тьмою искра теперь раздувалась подобно растущему красному гиганту.

Его сердце было огромно. Оно полыхало и сияло. Он обрел тяготение.

– Милая, это замечательная новость. Ты нас просто спасаешь.

Дотти подняла голову. Раздрай у нее на душе был очевиден.

– Меня так мутит с этой утренней болезнью. Делаюсь совсем беспомощная…

– Это лучший подарок на день рождения, какой у меня только был.

Она недоверчиво сморгнула.

– Ты так думаешь?

– Я не думаю. Я знаю. Когда в семье четыре человека – это уже маленькая команда. Возьмем себя в руки и отныне перестаем жаловаться. Избавимся от лени. Со всем, что нужно, – справимся.

– Дерек, нашим карьерам конец.

– Ничего подобного. Твоя только начинается. Ты согласишься на место в Дании, которое тебе предложили. Я пригляжу за малышами.