Фитиль для бочки с порохом - Алексей Макеев

– Пакость не пакость, а выполнить работу придется, – заулыбался Лев. – Раз уж ты так на землю рвешься, будет тебе задание на земле.

– А ну, выкладывай, что задумал?

– Вокзалы проверить надо. Мать Захарченко говорила, что сынок ее составы грузит, это хорошая зацепка. Получше твоих бывших зэков.

– Да ты издеваешься! – простонал Крячко. – Предлагаешь мне обойти все вокзалы?

– Не все, – успокоил его Лев. – Загляни в информационный отдел, они статистику по вокзалам собрать обещали. Выберешь три, где поток грузовых составов самый оживленный и где рабочих со стороны наиболее охотно привлекают. Проедешь туда, пообщаешься с работягами, может, и зацепишь Захарченко.

– Ладно, сделаю, – неожиданно согласился Стас. – Но потом все равно к друзьям-уголовничкам.

– Ну как знаешь. Звони, если что нароешь.

– Это непременно, – ухмыльнулся Крячко. – Счастливо оставаться, полковник.

Станислав ушел, а Гуров принялся по новой разбирать все, что они с Крячко успели собрать. Исчезновение Захарченко его беспокоило. Мать явно ничего не знала о местонахождении сына. На момент разговора с Гуровым, разумеется. Лев был уверен, что, будь у нее возможность, она бы сообщила сыну о визите полковника из уголовного розыска. Но телефон по-прежнему молчал, и он начал сомневаться, верный ли номер выдала ему Наталья Андреевна. Стоило бы проверить распечатку ее телефонных звонков на предмет номеров, не внесенных в телефонную книгу мобильника. Но на каком основании? Вот если бы ее сыну было предъявлено обвинение или улики против него были бы посущественнее, тогда можно было бы идти к генералу и просить выписать официальное разрешение на изучение телефонных звонков Натальи Андреевны. А так идти не с чем. Послания в компьютере Плотарева? Так ник «Одинокий Волк» кому угодно может принадлежать. В разговоре с Гуровым мать Захарченко упоминала, что работает он на железной дороге, и Плотарев пропал как раз на «железке». Совпадение? Может, да, а может, и нет. Но и это для генерала не аргумент. На квартире не появляется? И это объяснимо. Мать, правда, утверждает, что не мог он к женщине переехать, но она может и ошибаться. Мужик семь лет без бабы прожил, дорвался до «сладенького», теперь оторваться не может, вот дома и не живет. А что еще? Что зуб на Плотарева имел? Так по этому параметру десятка два желающих отыграться при желании набрать можно, стоит только поглубже копнуть.

Встреча со Шляхтиной тоже вызывала у него противоречивые чувства. С одной стороны, Шляхтина все еще держала зло на тех, кто разрушил ее жизнь, но это было объяснимо. Мало кто из людей способен полностью простить обидчиков, особенно в подобных обстоятельствах. Но Гурову доподлинно было известно: далеко не все те, кто держит в памяти зло на обидчиков, решаются пойти на преступление ради отмщения. С головой у Шляхтиной все в порядке, полоумной она явно не выглядит. Значит, должна понимать, что инвалидное кресло от наказания не убережет. Жизнь и так ее потрепала, стала бы она усугублять и без того тяжелую ситуацию? На этот вопрос ответа дать Лев не мог.

Чтобы разобраться в своих ощущениях, он начал вспоминать разговор с Анной. Фразу за фразой. Слова Шляхтина произносила злые, полные обиды и ненависти, а вот в голосе никакой страсти слышно не было. Почему? За семь лет все перегорело или она получила-таки удовлетворение? Вопрос вопросов! Про Плотарева она знала, это факт. И имя его ей было известно, так как не удивилась ничуть, услышав его из уст Гурова. Откуда? Мало ли. Следователь ведь тоже пытался Плотарева привлечь, да показания Захарченко помешали. Мог и он проболтаться. Раз сказал, а она запомнила. Лев бы тоже запомнил.

То, что известие о его возможной смерти Анну не взволновало, казалось несколько странным, но она вообще производила впечатление странной женщины. Не в том смысле, что полоумная, а в том, что интерес к жизни у нее вроде как пропал. Искра загорелась лишь в тот момент, когда Тарас во дворе появился. С чем это связано? С тем ли, что так сильно в душу он ей запал? Тарас этот, сразу видно, не из смиренных, а с ней ласков. Гуров слышал, как он ее домой звал. Дрожишь, говорит, замерзла совсем. Беспокоился. И на Льва не на пустом месте взъелся. Он ведь к Анне не с приглашением на бал пришел, а старые раны бередить. Могло такое Тарасу понравиться? Разумеется, не могло.

И все равно, реакция Анны при появлении Тараса была странной, не адекватной ситуации. Она не просто беспокоилась за друга. Она прямо-таки испугалась, в ужас пришла. Отчего? От того, что мог натворить Тарас? Мог сорваться и наброситься на Гурова? Возможно. Но тогда напрашивается вывод: Тарас уже совершал нечто подобное, и совершал при Анне. Почему же она за него держится? Два одиночества сошлись? Быть может, и так, но Гурова продолжали глодать сомнения. Слишком бурной была реакция женщины. Анна явно не желала, чтобы он получил возможность пообщаться с Тарасом. За кого больше боялась: за Гурова или за Тараса? А может, за себя? Может, Тарас не знал о наезде? Не знал о суде и последствиях, и Анна боялась, что Гуров скажет то, о чем она предпочла умолчать? Ответ неплохой, но чем-то он Гурова не устраивал, а чем, он и сам не знал.

В раздумьях Лев просидел часа два, пока в кабинет не влетел дежурный и не сообщил взволнованным голосом:

– Товарищ полковник, труп ваш нашли!

– Мой труп? – не успев выйти из состояния задумчивости, машинально переспросил Гуров.

– Простите, не ваш, а вашего пропавшего. Того, без ног, – торопливо поправил сам себя дежурный.

– Плотарева нашли?! Где? Когда? Кто?

– Из Новозавидово отзвонились, – доложил дежурный. – Им ориентировка ваша пришла, и по этой ориентировке они на труп вышли.

– Где он? – поднимаясь, спросил Гуров.

– На правом берегу Ламы обнаружили, прямо сразу за поселком «Новозавидовский». Опера сказали, что ждут вашего приезда. Машину готовить?

– Обойдусь, – отмахнулся Лев. – Жаворонкову скажи, как только с Тарасом Овчаренко определится, пусть звонит мне на мобилу. И генералу, если что, скажешь, где я. Все, Коля, я погнал.

Он выскочил из кабинета вперед дежурного. Тот осуждающе покачал головой, но замечание полковнику сделать не решился. Вместо этого закрыл дверь на ключ и вернулся на пост. К тому времени Гурова в вестибюле уже не было. Не тратя время на созвон с новозавидовскими операми, он выехал на место происшествия.

От Москвы до Новозавидовского Лев доехал за два с половиной часа. Ему повезло, и в пробках стоять не пришлось. Выбравшись на сто пятое шоссе, прибавил скорость до допустимого максимума. Благо морозные дни стояли больше двух недель, и наледь на шоссе вымерзла до самого асфальта. Возле Мокшино свернул с шоссе на второстепенную дорогу, ведущую к Новозавидовскому.

Подъезжая к повороту на Новозавидовский, сбросил газ. Нужно было сообразить, что делать сначала: звонить в районный отдел полиции или двигаться прямиком к реке. Новозавидово лежало в стороне от реки, чтобы туда добраться, нужно было вернуться на несколько километров назад. Стоит ли терять время? Зимний день недолог, вот-вот стемнеет, а ему хотелось лично осмотреть место. В голове вертелась навязчивая мысль: маршрут такой долгий, а проехать Плотарев успел едва ли полторы сотни километров. Случайно ли это или в расстоянии есть свой смысл?