Два билета из декрета - Каролина Шевцова

***

- О, москвичка вернулась? А я думала, тебя там сманят! - раздался басовитый голос Брикс. Судя, по наполнившему кабинет запаху табака, кадровичка и впрямь не торопилась к начальству, выкурив для начала пару сигарет. Пофигизм уровня Бог. - Как столица, Лепса в метро видела?

Я тихо улыбнулась и покачала головой.

- Елена Павловна, Яна увольняется, необходимо подготовить все документы как можно скорее, - произнесла Катя.

Брикс поменялась в лице: ее пронзительные прозрачные глаза зажглись и как два сканера провели по мне от пяток до макушки. Этого оказалось достаточным, чтобы понять – Катя не шутила.

- Пойдем в кабинет, там делов на пять минут, трусы снимать и то дольше, - грубоватые шутки Брикс никогда не находили во мне отклик, но сейчас отчего-то стало смешно.

Все прошло действительно быстро. И молча.

Мы не сказали друг другу ни слова. Единственное, что я видела из за экрана монитора,  как подбородки Брикс недовольно подпрыгивали при каждом вздохе. Наконец она поставила последнюю печать и вручила мне трудовую книжку с одним единственным дохленьким местом работы.

Кажется, это был по-настоящему конец.

- Вы даже ничего мне не скажете на прощанье?- уходить вот так не хотелось.

- Скажу. Что ты дура скажу! - буркнула и отвернулась грозная тираннозавриха, в глазах которой, кажется, блестели слезы.

- Ну, это я и сама знаю, - я постаралась улыбнуться. Искусственная радость лучше настоящей печали. Уходить отсюда было по-настоящему больно. Елена Павловна оказалась единственной, кто не притворялся и по-настоящему хорошо относился ко мне.

- Вы крутая, -я протянула руку для вежливого прощания, но уже через секунду оказалась зажатой лапами этой железной женщины. Она крепко прижала меня к себе и сразу отпустила обратно:

- Ну все, долгие проводы – долгие слезы, а у меня на тебя времени нет.

- Елена Павловна, -стоя на пороге, я обернулась назад, - а правда, что вы тетка нашего генерального?

- Любовница я его, - хохотнула Брикс, - тайная порочная связь. Ой, да вали ты уже, пока я тебя не прибила, и так по твоей милости пятак проспорила. Все! Пошла!

Я выскочила из кабинета и тяжело вздохнула, прижимая к груди синюю книжечку.

Собирать мне было нечего. За несколько месяцев я не успела украсить кабинет ни цветами, ни фотографиями детей, ни магнитами из поездок, в которых даже не была. Кружка с высохшим чайным ободком да пару ручек – все это уместилось в дамскую сумку.

- Яночка, ты?! – пропела Саша. Она поднялась наверх и столкнулась со мной в дверях, - слышала, ты уходишь. Уже, так быстро? Мы же толком и не поговорили, я думала на обед сходим, я тебе такую сплетню расскажу.

Тонкое лицо Сашеньки дрогнула, она нахмурила нос, будто принюхивалась, отчего еще больше стала похожей на мышь. То ли коллега забыла о нашей с ней вражде, то ли я перестала понимать правила офисного этикета. Ее вежливое поведение и елейный тон никак не сходились со злым взглядом, брошенным в мою сторону.

- Извини, я и правда должна уходить, - я постаралась поскорее закончить наш разговор и все общение в целом. Наверное, в новую жизнь лучше не брать старую гниль. Саша никогда не интересовалась тем, кто я, какой человек, что мне интересно, используя меня только как декорацию. Ничего нового, пугало только то, что некоторые вещи дошли до меня слишком поздно. Все ведь было понятно с самого начала, но зачем-то общались, созванивались, поздравляли друг друга с праздниками, напрочь забывая о действительно важных датах.

Сколько напрасно потраченного времени на совершенно никчемных людей?! Используй я все эти часы продуктивно, то давно бы выучила английский, открыла бизнес и наприседала себе круглый зад. А так, были всякие Сашеньки, Машеньки, Ирочки и прочие. Как глупо…

Внизу на своем посту неизменный дядя Гриша встретил меня широкой улыбкой и произнёс: 

- А ты кто такая будешь, новенькая?

- Дядя Гриша, вы чего, это же я, Яна Птаха.

- Яночка? Как же, помню. Тебя что-то долго не было, болела, наверное?

- Почти, - кивнула,  понимая, что охранник не помнил меня и общался так со всеми сотрудниками Мельницы.  Все эти месяцы мне казалось, что я главная героиня этого офисного сериала: строю карьеру, завожу друзей, разоблачаю злодеев, кручу роман с боссом.  А вот дядя Гриша видел во мне статиста с бесцветным пятном вместо лица. Это было обидно и очень жизненно.

- Дядя Гриша, выпустите, пожалуйста, я ухожу домой.

- Эту выпусти, - проскрипел дедуля, - Того пусти. Вот вам тут не работается, лодыри что ли? Ходят туда-сюда, а потом у приличных людей ложки пропадают. А не ты ли, милая, ложки наши воруешь?

Я рассмеялась, хотя хотелось плакать.  

- Я пришлю вам ложки по почте, обещаю, только не расстраивайтесь так.

Удовлетворенный моим ответом охранник нажал кнопку на пульте, и я смогла выйти на улицу.

Несмотря на свежий морозный воздух, все еще было трудно дышать, будто тяжелая лапа сжимала мне горло. Накатывающая усталость сбивала с ног, и я облокотилась о перила, чтобы вдруг не упасть. Остался последний шаг до свободы и необходимо пройти его с высоко поднятой головой.

В горле першило, а значит, завтра я слягу с температурой и проведу дома ближайшие семь дней. Зато больше не нужно тащиться в поликлинику и оформлять больничный, в отсутствии работы можно найти свои плюсы.  Я постаралась улыбнуться, но мышцы не слушались меня - на лице застыла безжизненная маска. Кажется, я вообще разучилась по-настоящему радоваться.

«И отлично,  не будет мимических морщин, сэкономлю на кремах и уколах», - в очередной раз попыталась найти плюсы в дрянной ситуации и в очередной за сегодня  раз потерпела фиаско.

Хотелось спать, есть, плакать, сдохнуть. И последовательность тут не важна...

***

Я сидела в такси и смотрела, как плавно, сантиметр за сантиметром, отдалялось здание Мельницы. Еще несколько секунд, машина наберет скорость и поедет дальше, в новую для меня жизнь, по кочкам и ухабам рядового звездеца.

В салоне звучала приятная музыка, я расслабилась, закрыла глаза и откинула голову на спинку, рассчитывая провалиться в сон.

Не вышло.

Водитель, сочный южанин, нажал на клаксон и пробасил:

- Мажоры! Понапокупают себе тачек и думают, что я через его инфинити перелететь должен!

От этих слов усталость слетела с  меня как покрывало, и я резко открыла глаза. Прямо перед нашей Ладой криво стояла наспех припаркованная машина Игнатова, а сам он направлялся в офис, попутно разговаривая по телефону. Я проводила взглядом удаляющуюся фигуру, отметив знакомое урчание где-то в районе желудка. Уже понятно, что это не от голода. Мне нравился картавый, но когда-нибудь это пройдет и забудется. Потому что я себе нравилась гораздо больше, и быть запасным вариантом, кого-то ждать, на что-то надеяться не хотела.