Дружба народов - Лео Сухов

доберись они до содержимого моего жилища, и очень скоро население нашего славного города уменьшилось бы вдвое! И это не мои выдумки, дорогие мои! Это планы пары чудаков на букву «м», которые я слышал собственными ушами!..

Мэр усмехнулся, обводя взглядом примолкших глав групп и зрителей из числа горожан.

— Всё-то ты предусмотрел! — возмутилась одна из девушек в толпе. — Раз такой умный…

— Я, Юля, не всё предусмотрел! — прервал её мэр. — Знаешь, что не предусмотрел? Знаешь?.. Не знаешь! Я думал, что все идиоты набились в мою группу, а оказалось, они ровненько распределились по всему городу.

— А чего сразу идиоты? — недовольно пропыхтел Полкан.

— Вы, когда ночью устроили бойню, сожгли кучу навесов. И как, уже восстановили хоть один?.. — поинтересовался Иваныч.

— Нет… — насупился Полкан.

— Ну тогда, может, наладили торговлю на рынке? — Кукушкин сделал шаг к лидерам групп, а те начали непроизвольно пятиться, как кролики при виде удава. — Вы же в курсе, что горожанам надо что-то есть? Или у нас все жители еду на Алтаре покупают? И это при том, что на складах лежат трофейные рационы, которые можно не за баллы продавать! Наши монетки людям как-то легче за работу получить, не находите? А может…

Мэр остановился, обводя взглядом притихшую толпу.

— Может, кто-то из вас догадался организовать жильё для тех, у кого нет капсул? — вновь заговорил Кукушкин. — Вы же в курсе, что они раньше по ночам спали под теми самыми навесами, которые вы сожгли? В курсе же, да? Не в курсе…

Мэр покивал, изобразив на лице вселенскую печаль, и вкрадчиво уточнил:

— То есть, у вас не меньше тысячи человек ночует под открытым небом?

— Мы к себе пустили двоих таких! Но… — тут же встряла та самая Юля, которая пыталась высказывать Кукушкину претензии.

— И всем, наверно, посоветовали приютить по паре человек, да? — сразу же спросил Иваныч у девушки, не дав ей закончить. — Посоветовали…

— Да кто меня слушать-то будет⁈ — удивилась та.

— Пра-виль-но! — по слогам произнёс мэр. — Зачем других людей слушать? Слушать надо только себя! Заботиться надо только о себе! И одеяло надо на себя перетягивать!.. Хотя постойте!.. Я думал, так делают только особо упоротые товарищи из моей группы! Нет? Не только?.. Не только…

Иваныч обвёл взглядом собравшихся. После чего ткнул пальцем в Полкана.

— Ты занятия себе пока не нашёл? — уточнил мэр и, не дожидаясь ответа, продолжил: — А теперь оно у тебя есть! Ну-ка, метнулся кабанчиком, нашёл Старика и сообщил ему, что я приказал начать восстановление навесов. И ты, вместе со своей группой, ему помогаешь! Живо!..

Полкан возмущённо открыл рот, пытаясь что-то сказать, но мэр уже двинулся дальше:

— Раппопорт! И как тебе торгуется под открытым небом? — поинтересовался он. — Никак не торгуется⁈ Тогда метнулся за Полканом!.. На тебе будут рынки.

— Но я же торгую, а не строю! — возмутился тот.

— Сейчас ты не торгуешь! Сам сказал! Поспеши-ка восстановить своё рабочее место! И я вот что-то не пойму… — Кукушкин остановился. — Сбор еды, стройматериалов, ресурсов… Это всё прекратилось, что ли? Передо мной стоит куча глав групп, и что-то мне подсказывает, что вы свои дела забросили напрочь! А потом вы прибежите ко мне, требуя срочно выдать вам со складов еду? А то что у нас тут орда японцев на подходе… Между прочим… Вано!

— Да? — осторожно спросил я.

— А где они, кстати? — поинтересовался мэр.

— Где-то километрах в сорока от города! — ответил я. — Но это самый западный край орды. Разведчики к нам уже приходили. Обратно никто из них не ушёл. Есть два пленных, но нужен переводчик с японского. По-английски оба не понимают… Ну или делают вид, что не понимают.

— Так, у кого… — Кукушкин обернулся к главам групп и замолчал.

Большую их часть за последние минуты как ветром сдуло. Остался Борода, осталась Марина, остался Штырь — да ещё десяток человек. Никуда не ушли разве что любопытные жители города. А вот глав групп — не было.

— Вот так всегда… — вздохнул Кукушкин. — Когда подарки выдаёшь, очередь выстраивается. А как дела распределять, так нет никого!.. А где Витя и Пустырник?

— Не вернулись ещё! — отозвался Тихон.

— Бардак… — прошептал Кукушкин, а потом возмутился уже громче: — Бардак! Ладно, пойдём поглядим, во что там нашу мэрию превратили…

И, в сопровождении неизменного Ольши, мэр двинулся прочь. В этот момент стало заметно, что Иваныч слегка прихрамывает, а на белой спине пиджака виднеются отпечатки чьих-то грязных подошв. И недописанное чем-то коричневым слово на «х»… Причём, о последнем факте Кукушкин, похоже, не знал.

А Ольша, видимо, не рискнул озвучить. Зато стало понятно, почему некоторые хихикали, когда мэр прохаживался туда-сюда. Мне-то из моего положения надпись видно не было.

— Сука, найду, кто это сделал — урою… — тихо прошептал Мелкий, снова оказавшись рядом со мной. — Наш мэр — всё-таки чёткий мужик! Как он всем люлей раздал, а?..

И хотя гопник говорил тихо, мне показалось, что Кукушкин даже плечи расправил. А над его головой как будто ярче засияло солнце.

Правда, через пару шагов он остановился, будто что-то важное вспомнив. И, обернувшись, буркнул через плечо:

— Передайте этим сбежавшим, что завтра с утра — Большой Совет. Амфитеатр-то вы не сумели разгромить, я надеюсь?..

Дневник Листова И. А.

Сто восемьдесят второй день. Настоящий Большой Совет.

Когда Кукушкин ушёл, я отправил всех из нашей группы по делам. А Таню быстро сдал с рук на руки Вавасю, чтобы тот собрал с неё показания о похищении. Всё-таки изгнание виновных должно было состояться официально, со всеми формальностями. Иначе мы быстро дойдём до практики самосудов, и однажды эта практика съест с потрохами даже меня. И необязательно, что я буду виноват: главное — чтобы обвинители кричали погромче.

А затем я отправился домой, где и меня тоже ждали дела. И для начала надо было помочь с добычей, которую привезли Дунай и Кострома. Правда, часть мяса уже подъели бесхозные питомцы, которые во внешнем городе откровенно скучали, но не торопились выбирать хозяина, раз и тут неплохо кормят.

«Кукушата» выясняли отношения до вечера. Из их лагеря неслись крики и ругань, но хоть не звон оружия — и то хорошо… Ольша и Кукушкин, кстати, перенесли свои капсулы на территорию мэрии. И практически сразу впряглись в дела. Периодически из мэрии раздавался громоподобный рёв Иваныча, что, определённо, настраивало на рабочий лад. И, надо признать, я понял, что мне этих его криков очень не хватало…

К вечеру город стал одной большой стройкой. Торговые палатки, разгромленные склады, навесы мэрии и других общественных служб восстанавливали всем Алтарным. На это дело были пущены последние остатки стройматериалов.

Алтарное бурлило: и от кипучей деятельности, и от предстоящего Большого Совета. Вопросов к мэру и его группе меньше