Невская битва. Солнце земли Русской - Александр Сегень

Не встретив никакого сопротивления, немцы, датчане и эсты дошли тогда до русской крепости Изборск, по-немецки именуемой Эйзенборгс, и осадили ее. Великая дарительная скра Ярослава Владимировича не подействовала и на защитников крепости, они продолжали крепко обороняться. С великим трудом захватив Эйзенборгс, тевтоны не могли сдержаться от ненависти, убивая всех подряд, не различая мужчин и женщин, стариков и детей.

Помнится, один из рыцарей, Даниэль Шепенхеде, проявил малодушие. Подъехав к Вельвену, он возмутился:

— Разве христиане могут убивать детей, стариков и женщин?

— Возьмите себя в руки! — грозно ответил ему вицемейстер. — Они убивают не детей, а выродков рода человеческого, не женщин, а плодовитых ехидн, не стариков, а увядший чертополох! Если вы будете и впредь относиться к русским схизматикам как к людям, вам больше нет места в нашем священном воинстве.

Говоря это, он держал в руке свой изящный фауст — стальной чекан в виде кулака с ножом, насаженным на длинную рукоять, и в подтверждение своих слов Андреас фон Вельвен ловко подшиб им пробегающую мимо девчонку лет десяти, да так, что раскроил ей череп, и она, мигом испустив дух, беззвучно упала на землю, орошая всё вокруг себя молодой ярко-красной кровью.

Потом к Эйзенборгсу пришло ополчение из Плескау, весьма богатое, их шлемы и латы сверкали на солнце подобно зеркалам. Сам Гавриил Гориславич, псковский воевода князя Александра, вел за собой это войско. И оно было полностью разгромлено рыцарями ордена у стен Эйзенборгса, рассыпано по окрестностям и уничтожено, несмотря на то, что там были отменные воины и превосходные лучники. Сам Гавриил Гориславич погиб в битве, сраженный точным ударом копья.

Как приятно было сейчас Андреасу вспоминать те дни! Хронист ордена Петер Дюсбург тогда радостно написал в своих рифмованных летописях:

Злых жителей Эйзенборгса мы истребили нещадно,

Чтоб и другим было и впредь неповадно.

Только не весело это было узнать горожанам Плескау.

Так называется город в Русской земле — Плескау.

Люди там проживают свирепого нрава.

Войско их налетело на нас и слева, и справа.

Метко стреляли по нам их быстрые стрелы.

Но попадали и в них тевтонские меткие стрелы.

В битве жестокой врага тевтонцы разбили

И на Плескау себе прямую дорогу пробили.

Правда, Плескау тогда не сдался так быстро, как ожидалось. Несмотря на то, что посадником в городе тогда сидел боярин Твердило, давно уже купленный орденом в Риге, ему никак не удавалось убедить сограждан в том, что сдача города немцам сулит им только блага. Пришлось начинать тягостную осаду, жечь посад, терпеть лишения и уныло ожидать, когда же предатели сдадут город. И это при том, что со дня на день следовало ожидать пришествия Александра.

Но удача тогда сопутствовала Вельвену! Поздней осенью стало известно, что князь Александр разругался с Ноугардом[103]и бежал из северной столицы Гардарики с женой, матерью и всеми людьми в свой родной город Переслау[104]. Узнав об этом, защитники Плескау пошли на переговоры. Город сдался на том условии, что власть в нем будет поделена поровну между посадником Твердилой и немецким фогтом[105].

Еще лучшие известия приходили из-под Киева, куда в сентябре нагрянуло несметное войско татарского хана Бату, а в конце ноября южная столица Гардарики, мужественно оборонявшаяся два с половиной месяца, пала под натиском врагов и была разорена, жители истреблены или угнаны в рабство, а значит — с юга можно было не ждать того, что кто-то придет спасать Плескау. Татары же пошли дальше на запад — на Галич, Волынь, Венгрию.

И настала тут для немцев распрекрасная жизнь! Опустошили всё вокруг Плескау, а дальше — земли немереные лежали пред ними без всякой защиты. И пошли они грабить их, поначалу робко, а потом все смелее и смелее двигаясь на восток, в сторону Новгорода, который никоим образом не давал знать о своем неудовольствии. Огромные стада всякой домашней скотины, наполненные добром возы, унылые вереницы пленных работников и работниц — все теперь двигалось с востока на запад, из псковских и новгородских земель в Эстляндию и Курляндию, в Ливонию и Пруссию, где их ждали новые господа, строгий германский порядок и учет. Беспрепятственно продвигаясь дальше, взяли Лугу и все богатые полужские земли, а к весне добрались до Водландии[106]и захватили ее всю без особого труда, а если где оказывалось сопротивление, жестоко каратели расправлялись с ретивыми водландцами, резали, кололи и вешали безо всякой пощады, ибо как и русичи, то были не люди. Захватив Водландию, объявили ее папским епископством и обложили полноценной данью. Теперь и отсюда потекло богатство и рабы в родное отечество.

Торжествуя свой замечательный успех, Андреас Вельвен весной прошлого года построил крепость Копорье на севере, рассчитывая на нее как на будущий оплот завоевания Ингерманландии. Потом со своим войском он двинулся прямо к Ноугарду, и в сорока пяти верстах от северной столицы Гардарики в легком сражении полностью разгромил войско ноугардского полководца Домаша. Сам Домаш чудом тогда спасся, чтобы теперь, через год, погибнуть в другом месте и в другой битве. А тогда остатки разгромленного войска русичей гнали от града Тесова, добивая, и остановились лишь в тридцати верстах от Ноугарда. Оставалось только подтянуть еще силы и начать осаду. В Тесове, который отныне стал называться Тесау, Андреас обосновался в ожидании пополнения. Но другие рыцари ордена, увлеченные вывозом добра и рабов из захваченных обширных земель, не очень-то спешили к нему на помощь и испортили все дело. До середины лета не удалось начать осаду, потеряли такое важное время, и в итоге князь Александр, простив ноугардцев, пришел сюда со своим сильным войском. Узнав о его приближении, вице-мейстер Вельвен, не имея достаточных сил для войны с Александром, вынужден был позорно бежать в Ливонию и там убеждать рыцарей в том, что чрезмерно они занялись сбором богатств, что надо идти и сражаться с Александром, ибо только победа над ним принесет ордену спокойствие на обретенных жизненных пространствах от Пскова до Волхова.

Но было поздно. Александр как вихрь промчался по всем захваченным немцами землям, вернул Ноугарду крепость Тесау, а самой крепости — название Тесов, затем яростным волком прошел всю Водландию, везде изгоняя тевтонцев, молниеносно отмахал двести верст, внезапно явился на севере, в Копорье, и, овладев свежей немецкой крепостью, уничтожил ее, срыл до основания, поубивав многих хороших воинов, некоторых уведя в плен, хотя иных и отпустил домой, унизив своим великодушием.

Все, что было так счастливо добыто Андреасом, мигом — будто ветром листья с дерева сдуло, или, как говорят русские, будто корова языком слизала. Ох уж эти русские поговорки! Они во всем гораздо менее поэтичны, чем германские. Грубые, пошлые…