Крысятник - Евгений Сухов

— А чего его жалеть?

— Возможно, ты и прав, — задумался Серый, потерев пальцами подбородок. — Только ты уж как-то слишком прямолинейно действуешь, без выдумки, что ли. Нет у тебя воображения, а ведь даже мокрое дело нужно обставлять как спектакль. И кажется, я уже кое-что придумал.

— Серый, я тебе вот что хотел сказать… — замямлил Гончар.

— Ну, чего ты менжуешься, как барышня на панели! Что там у тебя?

— Может, мы оставим в покое кассиров? Ведь если на зону залетим, нам долго там не жить! Барыг нам мало, что ли? По понятиям — это терпилы, а их и щипануть во благо.

— Плевал я на их понятия! Если они в законе, то я вор вне закона! — прошипел Серый. — А потом, неужели тебе не нравится за один хапок получать по пятьдесят тысяч баксов?

— Конечно, приятно, но…

— Если да, тогда давай оставим этот базар!

* * *

Серый посмотрел на свою ладонь. Вместо мизинца — куцый обрубок, с розовой тонкой кожей на месте раны. Теперь ладонь казалась уродливой, очень некрасивой, и Назаров так и не сумел привыкнуть к ее новому облику. Даже сейчас, по прошествии двух лет, он помнил каждую складочку на пальце. На самой верхней фаланге был небольшой след от ожога — на спор с минуту держал на пальце раскаленную проволоку. Кажется, выиграл полпачки сигарет. На средней фаланге — глубокий рваный шрам, помнится, заживал болезненно и очень гноился. Но вот где ободрался — убей, не вспомнишь. Но что точно — по глубокой пьяни.

Вот как бывает — пальца нет, а память о нем осталась. Да-а.

И палец-то потерял по-глупому, проиграл в карты, и что самое обидное, за год до того, как откинулся. Играя в карты, понадеялся на железную взятку, поставив на кон собственный мизинец, а когда все-таки проиграл, пришлось преподнести удачливому сопернику конечность в качестве сувенира. Приложил тесак к пальцу да ударил по нему кулаком, а обрубок, словно живой, отскочил далеко в сторону.

Наталья сидела напротив и, забросив ноги на пуфик, курила. На Серого она даже не смотрела, делала вид, что он ей безразличен, но грудь ее вздымалась чаще, чем обычно.

Серый сел рядом и погладил голое колено Натальи.

— Всякий раз, когда ты приходишь, я чувствую себя самой настоящей дрянью, — глухо сказала она. — В кого ты меня превратил? Ведь я же была совершенно другой.

— Ошибаешься. — Его поглаживания становились все более интимными, и беспалая ладонь Серого забиралась все выше. — Ты всегда была такой. Просто сама этого не осознавала. Вот почему твой бывший муженек до сих пор по тебе скучает… Он любит женщин распутных, а ты как раз подходишь под это определение. Кроме того, ты — прирожденная авантюристка.

— Послушай, еще ни одна наша встреча не обошлась без того, чтобы ты не вспомнил Михаила, — с недоверием посмотрела Наталья на Серого. — Вы все-таки знакомы? Признайся.

Ладонь Серого на секунду остановилась на середине ее бедра, как бы не решаясь отправиться в дальнейшее путешествие. Затем неторопливо двинулась дальше, выискивая заповедные места.

Он загадочно улыбнулся:

— Однажды мы с ним сталкивались.

— Вот как… Не нравится мне все это!

Сильным ударом пальца она стряхнула пепел на пол. Несколько искр, закружившись, полетели на палас. Не прожгли. Потухли где-то на полпути и упали на мягкий ворс уже остывшими.

— Послушай, оставил бы ты меня в покое, а? По-моему, наши странные отношения затянулись.

Серый поднял брови:

— Я тебя не понимаю, моя прелесть. Ты хочешь сказать, что нашим чувствам пришел конец? Бог ты мой, как это несправедливо. Мы только начали понимать друг друга, и ты вдруг собралась бросить меня. Мое сердце разорвется на клочки, если подобное все-таки произойдет.

— Ты совершенно не тот человек, за которого себя выдаешь, — неприязненно выдавила из себя Наталья. — Я не удивлюсь, если ты окажешься самым настоящим убийцей!

— А ты стала смелой, — процедил Серый, внимательно разглядывая Наталью. — Похвально. Видно, близость сильного мужчины действует на тебя благотворно. Вон как заговорила!.. Только я хочу тебя немного поправить: на самом деле у человека три лица. Первое такое, каким его видят окружающие, второе — каким он видит себя сам, ну и третье — кто он есть на самом деле. Так вот, хочу тебе заметить, моя радость, что на самом деле я очень добрый и ласковый человек… Конечно, если меня при этом не достают и не лезут мне в душу. А потом, неужели я тебе так безразличен и ты хочешь разбить мне сердце этим разрывом?

— Ничего, как-нибудь переживешь, — дернула подбородком Наталья. Неожиданно пальцы Серого впились в ее бедро, словно когти хищной птицы.

— Пусти, мне больно!.. Останутся синяки!..

Он лишь улыбался.

— А ты думаешь, мне не больно, девочка моя? Я успел к тебе привязаться, а ты вместо того, чтобы прижаться ко мне всем телом, начинаешь меня отталкивать. Я этого не люблю. — Хватка хищника слегка ослабла, но жертва не ускользала, словно была парализована ужасом. — Это тебе мое первое предупреждение… и последнее.

Рука Серого слегка поглаживала бедро Натальи, медленно подползая к паху.

Неожиданно Наталья ощутила желание. Этот человек, холодный и опасный, неимоверно возбуждал ее, и невольно она слегка раздвинула ноги, предоставляя ему свободу действий. И тотчас на его губах промелькнула снисходительная и понимающая улыбка.

К собственному неудовольствию, Наталья почувствовала, как жаркая краска страсти стала заливать ее грудь и лицо. Ничего подобного с другими и с Михаилом тоже у нее не случалось. Это просто какое-то наваждение. Мужская рука, уверенно скользнув по животу, перебралась на другое бедро. Лицо Натальи горело, и теперь поди разберись, от чего — не то от нахлынувшей страсти, не то от животного страха.

— Я поняла… — прошептала Наталья тихо, словно любовное признание.

Серый был опасен, но это лишь усиливало ее влечение.

— А теперь иди ко мне, моя девочка, — уверенно притянул он к себе Наталью. — Что же нам мешает? Ах да, твои трусики. — И он осторожно стал стягивать с нее узкую ажурную материю, не забывая целовать в живот.

Все-таки он был потрясающим любовником. Ему можно было многое простить только за одно подобное прикосновение. Наталья не сопротивлялась и, закрыв глаза, прижала к себе голову Серого. Она уже готова была забыться в экстазе, но он неожиданно остановился, торопливо приспустил брюки и посадил Наталью к себе на колени. Женщина вскрикнула от нахлынувших чувств. И волна тепла, неожиданная и сильная, распространилась от низа живота до самого горла, на мгновение перехватив дыхание. А Серый, не теряя темпа, приподнял ее ноги и аккуратно положил их к себе на плечи и входил в нее все сильнее, познавая ее все неистовее.

Наталья открыла глаза и увидела застывшего в дверях Гончара. Он не торопился уходить, с интересом наблюдая за ними. На его губах блуждала плутоватая улыбка. Наталья вдруг с ужасом осознала, что у нее не хватает воли даже приостановиться. Стыда тоже не было. Она неистово торопила миг блаженства, и, когда он наконец пришел, Наталья закричала подраненной птицей, податливо расслабившись в сильных руках.