Удар из прошлого - Андрей Троицкий

На земле, раскинув в стороны руки, валялся пьяный Тимонин. Водитель Коля оседлал его грудь, ухватил за руки, прижимая их к земле, не давая пошевелиться. Но, Тимонин теперь не желал борьбы, силы покинули его расслабленное тело. Кажется, в этом неудобном положении он снова заснул.

– Сволочи, сволочи, – шептал Лопатин, ругая неизвестно кого. – Где же он? Сволочи…

Револьвер как сквозь землю провалился.

Нет, так его не найти. Лопатин вскочил на ноги, стал топтаться на месте, разглядывая землю сверху. Ни черта не видно в этой темнотище. Лопатин нырнул в распахнутую дверь «газика», вытащил из-под сидения фонарик, нажал на кнопку. Желтый световой круг расползся по земле. Оружия не видно. Под ногами все тот же мусор и сухая трава.

Осетров, ожесточенно работая руками и здоровой ногой, выбрался на асфальтовую дорожку, огибающую дом по всему периметру. На его пути попалась наглотавшаяся отравы дохлая крыса со вспученным животом. Осетров опустил на крысу ладонь, выдавив из неё зеленоватую кашицу протравленных пшеничных зерен. Оставляя за собой широкую кровавую полосу, прополз вдоль торцевой стены. Снова повернул за угол.

Теперь он видел вход в парадное, скамейку и ступеньки перед подъездом, освещенные яркой лампой. Как на зло, на этом месте, где обычно курят местные парни, сейчас ни души. Оставалось проползти метров двадцать пять, но для раненого, истекающего кровью человека это долгий путь. Осетров до мяса стер об асфальт ладони, локти и подушечки пальцев, но не замечал боли. Он двигался к своей цели, сокращая расстояние до спасительного подъезда.

Лопатин углядел револьвер, когда уже окончательно потерял надежду найти его. Оружие прятал от взгляда вылезший из земли корень старого тополя. Лопатин бросил фонарь на землю, схватил револьвер и побежал вдогонку за подстреленным грузчиком.

За то время, пока Лопатин искал ствол, Осетров дополз до подъезда, забрался на ступеньки, распахнул дверь. Он прополз тесный тамбур, толкнул вторую дверь. На площадке перед стеклянной будкой дремавшего на стуле вахтера беседовали три девушки. Они пришли в мужское общение, чтобы вытащить на танцы своих кавалеров, но мужчины заставляли себя ждать. Увидев заползшего в двери перепачканного грязью человека, девушки не сразу разглядели кровь, решили, что пьяный, брошенный собутыльниками мужик, возвращается с гулянки до хаты.

– Помогите, – прохрипел Осетров.

Девушки переглянулись и прыснули смехом. Осетров, от отчаяния чуть не заплакав, дополз до перегородки, за которой дремал вахтер.

* * *

В это мгновение Лопатин рванул на себя входную дверь, проскочил тамбур, ворвался в подъезд. Девушки увидели в дверях бритого наголо человека с перекошенным от злости лицом. Бледной от напряжения рукой мужчина сжимал рукоятку пистолета. Девушки тонко закричали, бросились врассыпную.

От этого пронзительного крика открыл глаза старик вахтер, вскинул голову, поправил фуражку. Он ещё не проснулся, поэтому привычным жестом погладил седые пожелтевшие от табака усы и, уставившись на Лопатина, выпучил газа, соображая, что за человек нарисовался перед вахтой.

Осетров понял, что ускользнуть ему так и не удалось.

Лопатин встал над своей жертвой, опустил руку с пистолетом и с силой надавил указательным пальцем на спусковой крючок. Ствол повело вверх, с расстояния в два с половиной метра Лопатин ухитрился промазать. Пуля расплющилась о бетонный пол чуть выше плеча Осетрова.

Вахтер вместо того, чтобы лечь на пол, сорвал трубку телефона.

– Какое же ты дерьмо, – сказал Лопатин своему револьверу.

Он опустил руку ещё ниже и выстрелил. Пуля вошла в спину грузчика, пробила тело навылет.

И тут какая-то неведомая внутренняя сила подбросила Осетрова и поставила на ноги. Он шагнул вперед, подволакивая ногу, ткнулся окровавленной грудью в стеклянную перегородку. Треснувшее стекло рассыпалось. Осетров повис на деревянной стойке.

Лопатин поднял ствол и с трех шагов выстрелил в спину жертвы. Видимо, в этот день Лопатину суждено было попадать в свою цель через раз. Пуля просвистела рядом с ухом Осетрова, надвое разломила козырек фуражки вахтера, сломала лобную кость. Старик не успел накрутить двух цифр телефонного номера. Он, уже мертвый, слетел со стула, сграбастав со стола бумаги и тяжелый чернильный прибор.

– Ну, мать твою…

Протрезвевшего Лопатина душила злость. Он прижал ствол пистолета к спине Осетрова чуть ниже левой лопатки и дважды нажал на спусковой крючок. В упор не промахнешься. Две дырки, два темных пороховых ожога. Осетров свалился лицом на пол.

Лопатин сунул в карман расстрелянный револьвер, птицей вылетел из подъезда. Не чувствуя под собой ног, домчался до машины. На его счастье, водитель Коля догадался затолкать на заднее сидение спящего Тимонина.

«Газик» дернулся, набрал ход, вырулил на темную улочку. Слабый дохленький мотор кашлял и захлебывался, едва тянул машину. Через четверть часа к месту преступления прибыл первый милицейский патруль. Ориентировку на бритого наголо худого мужчину тридцати пяти сорока лет, на защитного цвета «газик» передали всем постам и патрульным машинам Волгограда.

Но к тому моменту Лопатин и компания уже вырвались из города.

Валиев со своими новыми партнерами братьями Габибом и Али Джафаровыми прибыли в волгоградский аэропорт на полтора часа раньше Девяткина. Операция вступала в решающую стадию. Действовать следовало без промедления, чтобы сполна использовать фору во времени. Тут не надо мудрить, выстраивать хитроумных комбинаций. Простые варианты срабатывают вернее.

У Валиева в Волгограде есть земляки, есть добрые знакомые. Из аэропорта следует гнать на центральный рынок. Там у доверенного человека они получат стволы и патроны, возьмут машину, сразу же дунут в «Императрицу», через хозяина ресторана найдут Тимонина и разберутся с ним. Чтобы не засветиться после дела в аэропорту или на вокзале, нужно выехать на попутках в Ростовскую область, оттуда добираться до Москвы поездом.

Но и этот простой безотказный план провалился к чертовой матери ещё в самом начале, когда в накопителе аэропорта Валиева и его спутников остановил милицейский наряд. Младший лейтенант вежливо предложил гостям города проследовать в линейное отделение милиции и пройти там паспортный контроль. Гости переглянулись, Валиев про себя выругался последними словами, но вступить в спор или совать милиционерам деньги не решился.

Прапорщик остался в накопителе. Лейтенант провел пассажиров за дверь с табличкой «служебный вход», потащил за собой по узкому ярко освещенному коридору, усадил на жесткую скамью, стоящую между двух плевательниц. Отобрав у азербайджанцев паспорта, куда-то исчез и больше не появился. Через четверть часа в коридор вышел краснолицый капитан и пальцем поманил Валиева и его спутников. Все трое поднялись со скамейки.

– По одному, – прогудел капитан. – С вещами.