Колдун. Из России с любовью - Вадим Крабов

– Только для земного белкового типа! – Читал фантастику, знаю, меня не проведешь!

– Как ни странно, исключений мы не нашли. И в неживых мирах наша магия работала, и в нижних мирах. Ну, в них, конечно, не удивительно: у демонов тоже белки рулят… что ты глаза разеваешь? Смотри, лопнут еще, – сказал ужасно довольным тоном, радуясь моему удивлению, как фокусник, которому удалось-таки обмануть искушенную в иллюзиях публику. – Они, родимые, самые что ни на есть белковые белки. Только перевернутые напрочь! А вот в тех местах, где одни энергетические сущности обитают, в так называемых верхних мирах, магия так же действует, почему – непонятно совершенно. У нас целые институты над этой загадкой бились. Восхитился? А то!

Игорь был так преисполнен гордостью, будто все, чем он хвастался, было лично его заслугой.

– В-третьих, необходимо обойти изначальную привязку стихий к уже существующим символам. Они, стихии, инерционны. Если по колее покатились – свернуть трудно. К тому же инициация операторов пси-поля, то есть магов, проходит через стихии, которые уже привязаны к известным знакам. Замкнутый круг получается. Но троим основателям своих школ разорвать его удалось. Так что ты – готовый Эфрад. Надежда есть, гордись.

– А на фига мне это надо? – Я искренне удивился. – Вы хорошую систему сделали, лучше не придумаешь.

– Не скажи! Твои идеи насчет виртуальности очень неплохи, у нас такого не было. И вообще… в вашем мире я создал бы что-нибудь эдакое, какую-нибудь смесь на основе физики и программирования.

– Вах-вах-вах, придется, однако, в мир возвращаться. Систему менять надо, однако. Детишек уму-разуму учить надо. Вах-вах-вах… – Я взялся двумя руками за голову и зашатался в притворном сожалении.

Мы одновременно зашлись в хохоте. Какой мир? Зачем? Какие дети? Я ляпнул явную глупость, потому стало так весело.

Побывал у Игоря дома. Не впечатлило. Большая квартира в башне. И что? Всякая «живая» мебель – меняющая форму, чувствующая хозяина – у нас теперь на каждом углу. Общаться по инфотерминалам, в современном эгнорском просторечье – разговорникам, не с кем. А смотреть по ним же разные фильмы (это когда звук, изображение, запах, тактильные ощущения возникают прямо перед внутренним взором, создавая эффект полного присутствия, но не соучастия, что сильно напомнило мне наблюдение через астральные метки) не получилось. Полностью свое любимое кино он не помнил, а эпизоды в единый сюжет не складывались. Я тоже показал какую-то лабуду, повыдерганную из старых советских комедий. Неинтересно.

– Пшик, – сказал я, и разговорник в моей руке испарился. Буквально. Истек паром. – Опасная штука, – прокомментировал я преувеличенно серьезно. – Один-два вирусочка – и нету цивилизации великих магов. Эти ваши инфотерминалы связывали всех и все.

– Похоже, так и случилось, – согласился со мной Игорь. – У нас все их носили. Очень удобно. Поговорить, посмотреть, послушать, даже понюхать. Заказать, вызвать, отправить. Ой, – вдруг он прыснул от смеха, – одними глаголами заговорил. Помню, было несколько сект, которые ушли от цивилизации. Они принципиально никакими амулетами не пользовались, в лесах жили. Над ними все кому не лень потешались, а смотри-ка как вышло: только они, похоже, и выжили. Но и по ним долбануло.

– С чего это? – вопросил я, внутренне не соглашаясь. Без разговорников, которые являлись устройством интерфейса, связью с инфосетью, воздействовать на людей очень даже проблематично… Или?

– От инфосети не скроешься, она у нас всю ноосферу пронизывала, включая каждый отдельно взятый мозг, – подтвердил мое «или» древний житель Эгнора. – Так что сумасшествие им было гарантировано. Поэтому их потомки дикими уродились, забыв все знания…

– Ага… А как ты там о компьютерах обмолвился? Вроде как не было их. Правда? – Древний снисходительно кивнул. Я ободрился. – Врун ты, Игорек. Я лично по ссылкам ходил!

– Так сеть, Егорушка, она и в Африке сеть! – Игорь назидательно поднял палец. – У вас ссылки, у нас метки – иначе нельзя. Нет, наверное, можно, но неудобно. Из счетных машин в древности только электрические арифмометры были. Ух ты, вспомнил! Уточняю: в моей древности, а не в той, которая моя… Ну тебя, запутал совсем. Если честно, я в школе не очень хорошо учился, чувствительность к пси-полю меня спасла, а то остался бы я каким-нибудь уборщиком. Или леса разной дрянью засевал бы, в поте лица на «блине» туда-сюда мотаясь. У нас, прикинь, людей-уборщиков оставили, в честь той Магды, которая Эфрана спасла, хотя амулетов была куча и животных специальных. Самая низкооплачиваемая и непрестижная работа, рост с нее невозможен. Такой я был тупой…

– Самокритично, Игорек, уважаю! А вот были бы у вас компьютеры, были бы антивирусники… Тогда никакие эльфы ни черта бы вам не сделали!

– Обижаешь, учитель! У нас этих Касперских как собак нерезаных было. Куча институтов работала. Кстати, о живых эльфах я не слышал. Извини, Игориэльчик, – съехидничал, шутливо мне кланяясь. – Ты, извиняюсь, попозже родился.

– Прощаю, смертный! – подыграл я. – Уроды они были, я тебе скажу, конкретные. Как вспомню его рожу мерзкую, так вздрогну. И между прочим, я долго замышлял свою мстю, а ваши прошляпили…

Образ эльфа Игориэля я подхватил в Руинах, когда полностью перестроил свою ауру в соответствии с его творением, с главным «макрофагом», который управлял всей иммунной системой Руин, убивая там всю чужую органику, и в первую очередь людей. А до этого, много тысячелетий назад, он же эти Руины и создал, превратив в них цветущий древний город.

Эльф, слава богу, мне не снился. Он появился однажды, когда я лежал без сознания, зато повеял на меня всем богатством своей мятежной души, мечтающей отомстить людям за свое же рождение. Ну и вирусом меня наградил, мешающим полноценно сливаться с ноосферой. И еще, сволочь, в астрале однажды в зеркале показался. Тогда у меня седых волосков прибавилось: жуть объяла неописуемая, чуть не помер от страха.

– Уроды, – согласился Игорь. Причем было непонятно, кого точно он имеет в виду.

В летающем пси-устройстве планетного типа – летающей тарелке, в обиходе «блине», мне летать понравилось. К полностью меняющейся прозрачности, которую я помнил из сна, добавилось полное отсутствие инерции и возможность управления проветриванием. Полетали с ветерком. На трехстах километрах в час он неслабый. Красота! Какой же русский не любит быстрой езды?

– Единственное, что не нравится, – форма. Тарелка, в натуре! У вас дизайнеров, что ли, не было? – высказался я, стукнув изделие кулаком по борту.

Звук почти полностью поглотился.

– Вечно ты моих соплеменников оплевываешь! Нельзя по-другому, плетения строго позиционные. Материал – специальный пластик с волокнами вдоль силовых линий, не абы как.

– Ладно, зауважал. Вот поэтому их и съели, как всю магическую органику. Представляю, как Агнар бы вокруг нее скакал!

– Вот видишь! А у нас практически у каждого подобная машинка была. Побогаче, победнее – не важно, главное, летали. Все дороги засеяли разной хренью.