Город и псы - Марио Варгас Льоса

Они проболтали до темноты и договорились на следующий день пойти всем вместе на пляж. Простившись с ними, он медленно побрел домой, поглощенный только что возникшими заботами. Марсела (а как ее фамилия? Он не встречал ее раньше, она жила на Весенней улице и в Мирафлорес стала ходить недавно) сказала ему: «Ты обязательно придешь, да?» Пляжный халат у него изрядно поношен, надо уговорить мать, пусть купит новый завтра же, пораньше – он обновит его на Подкове.

– Красота! – воскликнул Богач. – Привидение, которое можно потрогать!

– Так, – сказал лейтенант Уарина. – Сейчас вам надо немедленно явиться к капитану.

«Теперь ничего не сделает, – подумал Альберто. – Нам уже вручили аттестаты. Я скажу ему в лицо, кто он такой». Но он не сказал, стал навытяжку и почтительно поздоровался. А капитан улыбнулся, скользнув взглядом по его парадной форме. «Последний раз надеваю», – подумал Альберто. И все же он не испытывал особого восторга от мысли, что сейчас навсегда покинет это училище.

– Хорошо, – сказал капитан. – Вычистите ботинки – они пыльные. И зайдите в кабинет полковника перед уходом.

Он поднялся по лестнице, предчувствуя какую-то каверзу. Человек в штатском спросил его имя и поспешил открыть дверь. Полковник сидел за письменным столом. И опять, как тогда, его поразил блеск пола, стен, всех предметов; даже лицо и волосы полковника казались начищенными до блеска.

– Проходите, проходите, кадет, – сказал полковник. Беспокойство все еще не покидало Альберт Что

могло скрываться за этим дружелюбным тоном и ласковым взглядом? Полковник поздравил его с успешной сдачей экзаменов.

– Вот видите? – сказал он. – Нужно только приложить небольшое усилие, и можно многое наверстать. У вас блестящие отметки. – Альберто неподвижно и настороженно слушал – и ничего не говорил.

– В армии, – разглагольствовал полковник, – рано или поздно всегда восстанавливается справедливость. Это неотъемлемое качество всякой военной организации, и вы, я думаю, успели убедиться в этом на собственном опыте. Вот сами посудите, кадет Фернандес: вы хотели замарать славный род, славные семейные традиции. Но армия дала вам последнюю возможность исправиться. И теперь мне не приходится жалеть об этом. Дайте вашу руку, кадет.

Альберто подержал в руке комок мягкого, пухлого мяса.

– Вы загладили свою вину, – продолжал полковник. – Да, загладили. Поэтому я позвал вас к себе. Скажите, какие у вас планы на будущее?

Альберто сказал, что хочет стать инженером.

– Хорошо, – сказал полковник. – Очень хорошо. Родине нужны технические кадры. Вы выбрали хорошую, полезную профессию. Желаю вам больших успехов.

Тогда Альберто робко улыбнулся и сказал:

– Не знаю, как мне благодарить вас, сеньор полковник. Спасибо, большое спасибо.

– Теперь можете идти, – сказал полковник. – Да, и не забудьте записаться в Ассоциацию бывших кадетов. Необходимо, чтобы наши питомцы не теряли связь с училищем. Ведь все мы составляем как бы одну большую семью. – Полковник встал, проводил его до двери и только тогда о чем-то вспомнил. – Да, вот что, – сказал он, описав рукой дугу в воздухе. – Я позабыл об одной детали. Альберто стал навытяжку.

– Помните о тех листках? Вы знаете, о чем я говорю, некрасивая была история…

Альберто опустил голову…

– Да, сеньор полковник, – пробормотал он.

– Я сдержал свое обещание, – сказал полковник. – Я человек слова. Ничто не омрачит ваше будущее. Я уничтожил эти документы.

Альберто искренне поблагодарил его и вышел, непрестанно кланяясь; полковник улыбался ему с порога кабинета.

– Привидение, – все повторял Богач. – Живое привидение!

– Хватит тебе, – сказал Малышка. – Все мы рады, что он вернулся. Дай нам поговорить.

– Нужно договориться о прогулке, – сказала Молли.

– Конечно, – сказал Эмилио. – И немедленно.

– Погуляем с привидением, – сказал Богач. – Просто здорово!

Альберто возвращался домой, погруженный в свои мысли, ошеломленный. Уходящая зима прощалась с Мирафлоресом неожиданными туманами, повисавшими между тротуаром и макушками деревьев на проспекте Ларко; свет фонарей бледнел; предметы, люди, воспоминания – лица Араны и Ягуара, казармы, штрафные – таяли в памяти, теряли связь с действительностью. В то же время в его памяти вспыхивали давно забытые лица других ребят и девушек, он беседовал с ними мысленно, стоя на маленьком прямоугольнике травы на углу Диего Ферре, и казалось, ничто не изменилось, их язык и привычки ему близки, жить среди них легко, естественно, время течет незаметно, все мило ему, как темные, блестящие глаза этой незнакомой девушки, так дружелюбно шутившей с ним, невысокой, хрупкой девушки с чистым голосом и черными волосами. Никто не удивился, вновь увидев его, взрослого, в своем кругу; все другие тоже выросли и как бы крепче приросли к миру, но общая атмосфера не изменилась, Альберто обнаруживал вокруг себя все то же: спортивные состязания и праздники, кино и пляж, любовь, шутки, поддразнивание. Комната его погрузилась во мрак; он лежал на кровати лицом вверх, с открытыми глазами, и грезил. Прошло всего несколько минут, и давно оставленный мир вновь открыл перед ним двери, принял его в свое лоно, ни о чем не спрашивая, как будто его место ревниво оберегалось все эти три года. Он вновь обрел свое будущее.

– И ты не стеснялся? – спросила Марсела.

– Чего?

– Гулять с ней по улице.

Он почувствовал, что кровь приливает к лицу. Как объяснить ей, что он не только не стеснялся гулять с Тересой, но с гордостью показался бы с ней перед всем миром? Как объяснить ей, что все эти три года его мучило больше всего именно то, что он не такой, как Тереса; или ребята из Линсе, из-под моста? Как объяснить, что его происхождение скорее унижало его в Леонсио Прадо?

– Нет, – сказал он. – Не стеснялся.

– Значит, ты любил ее, – сказала Марсела. – Фу, как стыдно!

Он сжал ее руку; их бедра столкнулись, и это взволновало Альберто. Он остановился.

– Не надо, – сказала она. – Только не здесь, Альберто.

Однако она не сопротивлялась, и Альберто поцеловал ее в губы. Когда он отвел голову, оторвался от нее, лицо ее светилось радостью, глаза горели.

– А твои родители? – сказала она.

– Родители?

– Что они говорили о ней?

– Ничего. Они ничего не знали.

Они были на бульваре Рикардо Пальмы. Шли по самой середине, под высокими деревьями, бросавшими на аллею полосы тени. Им попались на пути несколько прохожих и продавщица цветов под навесом. Альберто отпустил плечо Марселы и взял ее за руку. Вдалеке виднелась лента машин, въезжающих на проспект Ларко. «Едут на пляж», – подумал Альберто.