Участие Российской империи в Первой мировой войне (1914-1917). 1917 год. Распад - Олег Айрапетов

Успех был чрезвычайно важен для демократической, советской части Временного правительства. Воодушевленный успехом Керенский доносил в правительство с фронта: «Сегодня великое торжество революции.

18 июня русская революционная армия с огромным воодушевлением перешла в наступление и доказала России и всему миру свою беззаветную преданность революции и любовь к свободе и родине… Русские воины утверждают новую, основанную на чувстве гражданского долга, дисциплину… Сегодняшний день положил предел злостным клеветническим нападкам на организацию русской армии, построенную на демократических началах.»16 Как ни странно, этим словам верили. 18 июня (1 июля) Керенский предложил Львову вручить отличившимся полкам красные знамена революции и присвоить им наименования «полков 18 июня». Львов немедленно согласился17.

В тот же день и он сам выступил с призывом поддержать армию: «Пусть войско революционной России знает, что, идя защищать революцию, идя умирать за вечные идеалы свободы, оно имеет за собою и с собою весь народ России, готовый, как и оно само, на тяжкий подвиг»18. На утреннем заседании съезда Советов 18 июня (1 июля) Церетели заявил: «Донесение о победе открывает в истории великой русской революции новую страницу… Сейчас все поставлено на карту. Если мы докажем, что новые идеалы поняты армией, и что теперь армия является несокрушимым оплотом свободы, то можно быть спокойным за судьбы русской революции. Если бы наши войска дрогнули на фронте, этим был бы нанесен удар в сердце русской революции, который убил бы ее. Окажемся ли мы достойными доверия армии? Никто не ответственен перед ней, как этот съезд. Мы отвечаем за будущее революции. Наша задача спасти революционную Россию»19.

Ответ казался обнадеживающим. В Петрограде и Москве в поддержку наступления прошли массовые демонстрации. В Казанском соборе был отслужен благодарственный молебен, на площади перед ним выступил Г В. Плеханов20. «По всей России, – вспоминал Церетели, – от Петрограда до самых отдаленных углов, прокатилась масса демонстраций, приветствовавших переход армии в наступление. Я наблюдал эти манифестации в Петрограде. Толпы людей, шедшие по улицам, представляли собой смесь всех состояний – интеллигенции, солдат, рабочих, обывателей. Манифестанты были полны неподдельного энтузиазма. Речи ораторов, крики толпы, беседы манифестантов сосредотачивались вокруг одного центрального факта: армия, перестроившаяся на новых началах, армия, повинующаяся воле демократии, пошла в бой на защиту страны и ее свободы»21.

Реакция общества при этом отнюдь не была единодушной. Большевистская пресса с самого начала объявила наступление преступлением и провозгласила лозунги «Долой провокационную политику наступления!», «Да здравствует красный мир!», «Да здравствует красное солнце!»22 18 июня (1 июля) в Петрограде прошла демонстрация противников войны. В ней под лозунгами большевиков и анархистов приняли участие солдаты запасных полков и рабочие. Демонстрация не была многочисленной, ее участники дошли до Марсова поля, где возложили венки к могилам жертв борьбы за свободу, погибших в дни Февральской революции. Во время церемонии прозвучало несколько выстрелов, вызвавших панику, которая, впрочем, быстро улеглась. Определить, кто и по кому стрелял, было невозможно. Вечером участники демонстрации организовали ряд митингов в разных районах Петрограда, но ничем особо примечательным они не закончились. В Москве демонстрации были еще менее заметными, но их центром стала площадь у памятника Скобелеву23.

О своем существовании поторопились напомнить и либералы. Вечером 18 июня (1 июля) кадеты собрали «митинг победы» в Михайловском театре, на котором выступали Родичев и Милюков. Лидер кадетов заявил: «Перед взором будущего историка много померкнет из того, что мы пережили, но зато останутся перед ним две даты: 27 февраля и 18 июня. Первый день – это день победы над внутренним врагом, второй день – это начало победы над внешним врагом»24. Это была демонстрация правильности избранного пути, дававшая правительству возможность резко усилить свое моральное влияние в стране. 19 июня (2 июля) Керенский решил закрепить этот успех еще одним пропагандистским шагом: он издал приказ об отсрочке явки в войска до 1 (14) августа 1917 г. амнистированных политических заключенных и ссыльных25. На гвардию революции явно возлагались особые задачи.

Пока наступление продолжалось, все шло хорошо. Во всяком случае, так могло показаться. «Давно жданный момент наступил. Армии свободной страны перешли в наступление. И первый день наступления принес революционной России ее первую победу на фронте», – убеждала передовица «Утра России», написанная Вышеславцевым. Разумеется, главным героем был Керенский: «Армия поняла своего министра и поверила ему. Министр проник в народную душу русского солдата и уверовал в нее»26. 22 июня (5 июля) в Петрограде вновь прошла гигантская демонстрация в поддержку наступления. Ее участники несли транспаранты с призывами довести войну до победы и портреты Керенского. Военная лига заказала торжественный молебен в Казанском соборе, площадь перед которым была битком забита

людьми27.

Знаток солдатских душ тем временем продолжал ездить по фронту, призывая идти вперед, передавая армии многочисленные приветствия из тыла, в том числе и от Всероссийского съезда рабочих и солдатских депутатов и Исполкома крестьянских депутатов. Все они призывали сохранять дисциплину и двигаться вперед. Самого «главноуговаривающего» все еще встречали и провожали аплодисментами28. Успех наступления казался естественным. «Ведь это революционная страна побеждает императорский произвол, – сообщал в статье «Русский инвалид». – Ведь это красные знамена повергают к земле черного орла… Германцы должны, наконец, понять, что надежды на бессилие русской революции были преждевременны и наивны. Им остается один путь. Путь воздействия на свое правительство, путь принуждения правящих классов к миру без аннексий и контрибуций»29.

«6 и 7 июля русское наступление против 3-й австро-венгерской армии южнее Днестра увенчалось полным успехом. Австро-венгерские войска подались назад, – отмечал Людендорф, – только что прибывшая свежая германская дивизия пыталась остановить отступление, но была увлечена общим потоком. Русские продвинулись до Ломницы и заняли Калуш. Положение главнокомандующего востоком было критическое»30. Оно только ухудшилось, когда 25 июня (8 июля) в лесистых Карпатах начала наступление 8-я армия Корнилова. Под Станиславовым фронт был прорван на участке шириной в 25 верст31.

Командование армии было вынуждено потратить немало времени и сил на то, чтобы подготовить этот удар. Начальник штаба армии вспоминал: «Помимо естественной перегруппировки войск в армии и разработки плана операции приходилось заниматься уговариванием войсковых частей, чтобы добиться их согласия принять участие в предполагаемом наступлении. Уговаривали все от младших начальников до командующего армией включительно»32. Уже в первый же день прорыва Корнилов сообщил о значительных успехах: в плен попало свыше 6 тыс. пленных, было захвачено свыше 20 орудий33. Германо-австрийская пропаганда обращалась к русской армии с энергичными призывами к миру, уверяя их в том, что наступление нигде не имело успеха. Эти призывы сопровождались обвинениями: «Наступление русской армии является преступлением против человечества и в особенности против России, учитывая неоднократно выраженную нами готовность к заключению мира»34.