Братья Хоторны - Дженнифер Линн Барнс

пролетела немного и ухватилась одной рукой за край колокола, а другой – за руку Джеймсона, держащего ключ.

– Вы с ума сошли? – прошипел Джеймсон.

Ее ноги болтались в воздухе, а нитка, на которой висел ключ, была очень тонкой.

Она вот-вот порвется.

– Я сейчас упаду, – голос Зеллы звучал невероятно спокойно, – если ты не отпустишь ключ, если не отдашь его мне, если не схватишь меня за руку в следующие три секунды, я упаду.

Она не блефовала.

Джеймсон смотрел на нее во все глаза. Герцогиня. И ведь это она недавно говорила ему, что мир добрее к победителям – а еще добрее к мальчикам типа Джеймсона.

Она пошла на риск, безумный, но просчитанный риск. И она рассчитала все правильно.

В следующее мгновение Джеймсон отпустил ключ и обхватил руку Зеллы.

Глава 85

Джеймсон

Они оба выжили, благополучно спустились вниз. Зелла посмотрела на Джеймсона.

– Я у тебя в долгу, – сказала она, – а я всегда возвращаю свои долги.

И тут, к полнейшему шоку Джеймсона, герцогиня бросила ключ, ради которого рисковала жизнью, за каменную лестницу, и он упал на землю… к ногам Кэтрин.

Джеймсон повернулся к Брэдфорду, чье лицо стало таким же красным, как и его волосы. Выражение безграничной ярости запечатлелось в каждой морщинке на его лбу.

– Шкатулка! – напомнил ему Джеймсон. – Накричите на меня как-нибудь потом.

– Если бы мне довелось поучаствовать в твоем воспитании, – сказал виконт, и негодование в его глазах в точности соответствовало его тону, – одними криками ты не отделался бы.

– Саймон! – голос Кэтрин разнесся по колокольне. Она поднималась по лестнице, четко и отрывисто произнося три слова: «Онтарио. Версаче. Селен».

– Шкатулка, – снова повторил просьбу Джеймсон.

Его дядя опустил глаза.

– Будь ты проклят, Боуэн!

Боуэн, еще один дядя Джеймсона. Тот самый, на которого работала Кэтрин. И сейчас она произнесла три совершенно не связанных между собой слова, услышав которые Саймон выругался на своего брата.

«Шкатулка по-прежнему у него», – подумал Джеймс.

– Нет! – Джеймсон выругался.

– Прости, – скованно ответил Брэдфорд, – у моего брата есть козырь против меня – только один, и, похоже, он отдал его Кэтрин, чтобы она разыграла его сегодня. Эти слова – код, от меня потребовали уплаты долга.

– Нет! – повторил Джеймсон.

Ключ уже был у Кэтрин, а когда она поднялась к ним, виконт передал ей и шкатулку.

Прежде чем открыть ее, она снизошла до того, чтобы еще раз посмотреть на Джеймсона.

– Необязательно самому быть игроком, чтобы выиграть Игру, – сказала Кэтрин, а Джеймсон снова вспомнил дедушку и его многочисленные наставления. – Надо всего лишь контролировать игроков.

Поделившись мудростью, женщина вставила ключ в замок и повернула. Крышка открылась. Внутри оказалась маленькая серебряная балерина, которая одной ногой стояла на пуанте, а вторую вытягивала в сторону. Балерина вращалась в беззвучном бесконечном танце.

Кэтрин быстро и ловко обыскала коробку. Ничего не обнаружив, она взяла балерину в руки и со злостью вырвала ее из шкатулки. Женщина сунула теперь уже пустую шкатулку обратно Джеймсону и начала спускаться по каменной лестнице.

Джеймсон проводил ее взглядом, затем сам начал лихорадочно обыскивать сундучок. Это еще не конец. Это не может вот так закончиться.

– Перестань, – мягко сказала ему Зелла.

Джеймсон и не подумал останавливаться. Он даже приподнял бархатную ткань, которой была обшита внутренняя часть шкатулки. Ничего. В его голове шептал целый хор голосов.

«По сравнению с братьями ты обладаешь совершенно заурядными умственными способностями».

«Ты любишь, когда тебе бросают вызов. Ты любишь играть. Ты любишь выигрывать. Но какой бы ни была победа, тебе всегда мало».

«Кто ты без фамилии Хоторн?»

– Игра окончена, – сказал ему Брэдфорд.

Джеймсон не обратил внимания на эти слова, потому что в его ушах снова раздался голос Старика. «Человек может натренировать свой разум, чтобы видеть мир, по-настоящему видеть его».

Джеймсон уставился на шкатулку. Он подумал о серебряной балерине, а затем вспомнил о субботних утренних играх своего деда и другой балерине, сделанной из стекла. Джеймсон задумался о неверных направлениях, двойных значениях и о том, что значит найти свой путь к ответу.

Когда перед тобой размотается запутанный клубок возможностей и ты не будешь бояться ни боли, ни неудач, ни мыслей о том, что можешь или не можешь, что должен, а что нет… что ты будешь делать с тем, что увидишь?

Джеймсон закрыл глаза и мысленно вернулся к самому началу Игры. Вспомнил инструкции, которые дал им Рохан. А потом улыбнулся.

Глава 86

Грэйсон

Джиджи ушла. Саванна ушла. Грэйсон остался один. Это не проблема. Это не должно стать проблемой.

Одиночество никогда не было проблемой.

– Дело сделано.

Голос Грэйсона звучал слишком спокойно даже для его собственных ушей. Хорошо. Он запер дверь номера и начал собирать сумку.

Он приехал в Финикс, чтобы вызволить Джиджи из тюрьмы, и вызволил. Он остался, чтобы избавиться от угрозы в виде банковской ячейки, и эта угроза окончательно и бесповоротно устранена. Его сестры никогда не прочитают настоящий дневник отца. Они понятия не имели, почему Грэйсон предал их.

И никогда этого не узнают.

Эйвери была в безопасности. Смерть Шеффилда Грэйсона навсегда останется тайной.

«А я – в одиночестве». Взяв телефон, Грэйсон открыл рабочую электронную почту и начал мысленно составлять список дел.

Так будет лучше.

Ему удавалось убедить себя в этом, но по какой-то непостижимой причине его указательный палец переместился с иконки электронной почты на иконку галереи. Оставить фотографию с настоящими паролями Троубриджа стало его фатальной ошибкой. И не надо было отдавать свой телефон Джиджи. Он совершил слишком много ошибок и теперь расплачивался за это. Потому что, когда Грэйсон Давенпорт Хоторн совершал ошибки, за них всегда приходилось платить.

Он взял Эмили с собой прыгать со скалы, и она умерла.

Он не смог подойти к Эйвери, когда бомба его отца чуть не убила ее, и потерял ее навсегда, когда она выбрала его брата.

Он доверился Иви, но она предала его.

«Некоторые люди могут совершать ошибки, Грэйсон, но не ты». Он знал это. Знал с самого детства, но все равно продолжал их делать, и каждый раз, когда он терпел неудачу, каждый раз, когда он ошибался, он лишался тех, кто был ему дорог.

Каждый раз, когда он позволял себе заботиться о ком-то, он терял их.

Грэйсон пролистал снимки и увидел себя с Джиджи. На каждой фотографии, где они запечатлены вдвоем, либо смещен фокус, либо план был слишком крупным. Но она везде широко улыбалась.

Свернув приложение, Грэйсон сосредоточился на