Ренегат - Павел Корнев

От этих слов у Эгона чуть дым из ушей не повалил, так его перекорежило. Этого я и добивался. Выведенный из равновесия человек становится куда податливей к эфирному воздействию. Если усатый забияка положился на непроверенные слухи, это его проблемы и только его. Я отказываться от использования колдовского дара не собирался.

Один из секундантов противника неуверенно предложил:

— Быть может, стоит остановиться на более распространенном оружии?

Я откинул крышку футляра и рассмеялся:

— Давайте тогда сразу перейдем к подбрасыванию монетки. Более распространенного предмета не отыскать!

Школярам моя шутка пришлась по вкусу, они засвистели и заулюлюкали. Как протыкают друг друга на дуэлях, все собравшиеся лицезрели неоднократно, а вот поединок на пистолях здесь устраивался явно в первый раз.

Обновив порох на запальных полках, я вручил ящичек Джакобу, и тот предоставил выбор нашим оппонентам.

— Все еще можно решить миром, — бросил я, ни к кому конкретно не обращаясь.

Эгон скрипнул зубами, сграбастал один из пистолей и потребовал:

— Приступим!

Эфирное тело соперника было столь взбудоражено, что читалось, будто открытая книга. Я шагнул к Эгону и придержал его за руку:

— Не глупите…

Усатый гордец рывком высвободился и отошел, его секундант встал между нами и с хмурым видом скрестил на груди руки. Я покачал головой и отошел. Пальцы левой руки покалывали и жгли следы чужой ауры.

— На позицию!

Крик заставил зевак умолкнуть, а мы с Эгоном разошлись к прочерченным на земле отметинам, сбросили плащи и шляпы, привели к бою пистоли. Последнее предложение о примирении было лишь пустой формальностью, и тогда последовала новая команда:

— Сходитесь!

Эгон держал оружие в согнутой руке стволом вверх, левый глаз был прищурен. Пусть раньше усачу и не доводилось стреляться, присутствия духа он не потерял и своего шанса упускать не собирался. Да и с чего бы? Случайно поразить цель мог даже самый неумелый стрелок; дуэль на пистолях — будто орлянка со смертью.

Только вот я на кон свою жизнь ставить не планировал. Пальцы левой руки жгло все сильнее, зуд сотнями осиных укусов поднимался к локтю, но это уже не могло ничего изменить. Захваченная при отнюдь не случайном касании частица эфирного тела позволила дотянуться до чужой ауры, проникнуть в нее незримыми щупальцами, обосноваться в сознании. И никаких заклинаний — хватило одного лишь пристального взгляда. Видят небеса, не стоит простецам смотреть знающим людям в глаза! А еще помог чужой гнев.

Эгон замер у барьера, ствол пистоля пошел вниз, мигнул темный зев дула.

«Убей! Стреляй! Давай!» — Мои мысли пришпорили противника, и выстрел грянул слишком рано. Пуля прогудела над головой, ударила о церковную стену, комком мятого свинца отлетела в траву.

С облегчением переведя дух, я выждал, пока развеется дым, и без всякой спешки прицелился. Промаха не будет: меня с противником крепко-накрепко связала незримая эфирная нить. Но нужна ли мне эта смерть?

Ствол на миг замер, затем ушел ниже.

«Хорошо бы в ногу», — подумал я, потянув спусковой крючок.

Полыхнул затравочный заряд, плюнул огнем пистоль. На миг все вокруг затянули клубы дыма, и сразу кто-то взвыл. Я проскочил через серую пелену и увидел, что Эгон валяется на траве, а к нему несутся секунданты и медики.

Лорелей Розен развернулась, гордо вскинула голову и поспешила к стоявшей неподалеку карете. Я поднял оброненный усачом пистоль и отступил, не желая мешать медикам. Пуля угодила в бедро, и жизни раненого ничего не угрожало, но пока не было ясности, удастся спасти ногу или же ее придется отнять.

Ну и плевать. Я убрал пистоли в футляр, взял плащ, нахлобучил на голову шляпу. Ситуация окончательно запуталась, и мне это нисколько не нравилось.

Развеселые школяры гурьбой повалили в какой-то кабак и потащили с собой моих секундантов, а я на одной из улочек смог улизнуть от них и затеряться в лабиринте проходов, узеньких и темных. Немного поплутал по непонятным задворкам, нырнул в какую-то арку и неожиданно даже для самого себя очутился на улице, ведущей прямиком к главному корпусу университета. Туда и отправился.

Для начала заглянул в библиотеку, и на этот раз Эльза оказалась на месте.

— Ты?! — возмутилась она при моем появлении и даже выскочила из-за стола. — И тебе еще хватает наглости являться сюда?!

Столь неожиданная реакция обескуражила. Я вытянул руку, Эльза отпрянула к стене:

— Не прикасайся ко мне!

В кабинете витал дух выдержанного виноградного бренди, но едва ли все можно было списать только лишь на пьяную истерику.

— Эльза, какая муха тебя укусила?!

— О чем ты только думал? Как ты мог со мной так поступить?!

Я вздохнул и спросил:

— И как я с тобой поступил?

— Ты из Вселенской комиссии! Магистр-расследующий!

Мне словно под дых врезали. Дыхание натуральным образом перехватило, и все, что я сумел выдавить из себя, это:

— С чего ты взяла?

— Да все уже знают! Болтают на каждом углу! Хочешь сказать, это вранье?

Я поморщился:

— Хотел бы — сказал.

— Подлец! — Эльза достала из буфета бутылку бренди и принялась наполнять бокал, нервно звякая горлышком о его край. — Если узнают, что мы были с тобой… Если узнают, что я была с одним из вас… Ты не понимаешь, да? Меня выкинут на улицу! Это вопрос доверия! А ты… ты… — Заведующая библиотекой приложилась к бокалу, шумно выдохнула и отвернулась к окну. — Уходи, Филипп, — попросила она. — Прошу тебя, уходи.

Как ни прискорбно было это признавать, но опасения Эльзы имели под собой все основания. Пусть Вселенская комиссия и стояла на страже интересов научного сообщества, ни лекторы, ни школяры отнюдь не питали к нам нежных чувств. Нас ненавидели и боялись. Да и как иначе относиться к занесенному над головой мечу?

Я отступил к двери и обернулся:

— Последний вопрос. Ты кому-нибудь говорила об ангельской печати у меня на спине?

— Издеваешься?! Может, сразу признаться, что отдалась тебе?!

И в самом деле — при каких еще обстоятельствах Эльза могла увидеть меня обнаженным?

Я шумно выдохнул и поспешил в ректорат. В душе царил полнейший раздрай. Эльза знала лишь о печати, а никак не о моей работе на Вселенскую комиссию. Об этом поставили в известность только ректора и декана. Хм, декана…

Клос Келер выражал недовольство моим присутствием в университете и когда-то был любовником Эльзы. Быть может, они не расстались? Отношения в ученой среде порой столь… причудливы и запутанны. Неужто декан решил от меня избавиться? Дуэль результатов не принесла, и тут же пошел гулять новый слух. Занятно…