Великолепная пятерка - Сергей Гайдуков

— Ну, наверное, зубную щетку, полотенце... Ах да, там у него еще игрушка.

— Какая игрушка? — удивился Монгол.

— Мягкая. Обезьянка. Говорит, это его талисман.

— Детский сад какой-то, — проворчал Монгол. — Между прочим, я тоже снайперов не засек. Здорово они навострились, сволочи...

— Они оценят твой комплимент, — улыбнулась Морозова.

Романов сел за столик. Морозова на миг поднесла бинокль к глазам, и ей показалось, что у Бориса растерянное лицо. А может, ей это только показалось...

— Мне показалось? — Это спросил Монгол, и Морозова отошла от окна.

— Что тебе показалось?

— Снизу — шаги.

— Карабасу надоело торчать там в одиночестве...

— Там как будто несколько человек... Ну точно! — Он удивленно посмотрел на нее. — Кто-то поднимается... Это твои люди? Это так по плану?

— У меня очень приблизительный план, — сказала Морозова, скрестив руки на груди. — Так что я сама не знаю, кто там поднимается. Сейчас увидим.

— Ты сдурела?! — Монгол заглянул ей в глаза и увидел там ледяное спокойствие, от которого ему стало не по себе.

— Сейчас мы все узнаем, — сказала Морозова.

— А Романов?! — Монгол ткнул пальцем в сторону окна. — Он же — там! И жена его — там! Их нужно вытаскивать! Почему ты не даешь команду? В чем дело?!

В этот миг шаги стали совсем близкими, Монгол обернулся в сторону лестницы, поспешно заталкивая правую руку под куртку, к наплечной кобуре...

Их было четверо, и, увидев первого из них, рука Монгола замерла, а потом медленно выскользнула из-под куртки.

— Ты? — недоверчиво разглядывал Монгол вошедшего. — Какого черта ты здесь делаешь?! Или, — он посмотрел на Морозову, — или он с тобой?

— Нет, — сказала Морозова. — Он совсем не со мной...

Утром в пятницу ему позвонил генерал Стрыгин, и это само по себе было хорошим предзнаменованием. Это свидетельствовало о внимании с самого верха, так что было бы достаточно и простого пожелания успеха, но Стрыгин этим не ограничился.

— Значит, сегодня в двенадцать часов дня? — спросил генерал.

— Да, — сказал Челюсть, хотя на языке вертелось: «Так точно!» Еще бы щелкнуть каблуками, да только бесполезно — Стрыгин не увидит.

— Ты возьмешь этого Романова?

— Да...

— Тебе ничто не помешает? И никто не помешает?

— Я принял меры.

— Что ты собираешься с ним делать, после того как возьмешь?

— Думаю, что будет несчастный случай. Ему все равно уже невозможно доверять.

— Правильно, — сказал генерал. — А его семья?

— С женой уже произошел несчастный случай... А дочь находится у нас. Думаю, будет разумно определить ее в один из наших интернатов.

— Разумно, — согласился Стрыгин. — И вот еще что... Какую роль там играет господин Дарчиев?

— Романов выбрал его в качестве посредника... Дарчиев также будет присутствовать на встрече. Как бы гарантировать Романову, что все происходит согласно его условиям.

— Хм... Тот факт, что Романов выбрал именно его в посредники... Мне это кажется подозрительным. Во всяком случае, это говорит не в пользу Владимира Ашотовича. К нему уже и раньше были претензии, так что, может быть, наступил подходящий повод, чтобы...

— Еще один несчастный случай? — предположил Челюсть.

— А не слишком много?

— Нормально, — уверенно заявил Челюсть, поскольку в голосе генерала желание устроить несчастный случай с Дарчиевым слышалось даже сильнее, чем когда речь шла об изменнике и дегенерате Романове. — И у нас будет еще один приятный момент...

— Ну-ка...

— В отделе Дарчиева работал еще один специалист, фамилия — Бурмистров. Так вот, этого Бурмистрова взялся шантажировать человек из Службы безопасности «Интерспектра», требовал ни много ни мало схему жизнеобеспечивающих коммуникаций жилого комплекса «Славянка», чтобы провести там какую-то диверсию. То ли пустить газ, то ли устроить взрыв. Бурмистров вовремя обратился к нам, мы взяли операцию под контроль. К сожалению, во время очередной встречи человек из «Интерспектра» застрелил Бурмистрова, видимо, не хотел платить деньги за информацию. Нашим людям пришлось устроить погоню, в результате человек из «Интерспектра» тоже погиб... Я думаю, при соответствующей подаче в средствах массовой информации вся эта история может серьезно прогреметь.

— Верно, — согласился генерал. — Упускать такой мате; риал не стоит. А что... Вся эта история уже случилась или только случится?

Челюсть посмотрел на часы:

— Она происходит буквально сейчас. В эти минуты.

— Когда она произойдет... — сказал генерал вкрадчиво. — И когда произойдут все вот эти несчастные случаи, о которых мы сейчас говорили... Вот тогда заходи ко мне. Поговорим о перспективах. Потому что всегда нужно думать о перспективах. Ты понимаешь?

Челюсть понимал. Он положил трубку, едва не задыхаясь от счастья. Все испортила секретарша, которая подловила его уже в тот момент, когда он выходил из кабинета, чтобы ехать на «Профсоюзную».

— Какой-то странный факс, — сказала она. — Посмотрите сами...

Челюсть взял лист в руки. «Деньги должны быть выплачены нам в течение двадцати четырех часов. Иначе вся ответственность ляжет на вас лично. Больше напоминаний не будет».

Лист был разорван на четыре части и выброшен в мусорную корзину.

— Что-то серьезное? — спросила секретарша.

Вместо ответа Челюсть хлопнул дверью, выходя в коридор. Серьезное... Банда подмосковных дебилов, возомнивших себя невесть кем... Им плакать от счастья нужно, радоваться, что перепала работа от серьезной организации, что появилась возможность быстро и просто заработать деньги. Но они не плачут от счастья, они едва не проваливают все дело, а потом начинают бомбить своего благодетеля наглыми звонками. Деньги... Кто мешал им взять деньги в вагоне? Они лежали там и только ждали, когда их возьмут. Их, наверное, и взяли. А потом, как водится в бандитской среде, поцапались между собой, разбежались, кто-то уволок деньги, остальным они не достались, и теперь эти остальные не нашли ничего умнее, как запросить с «Рослава» еще двадцать штук. Слишком жирно, мальчики. Это просто ваше дебильное счастье, что сейчас голова господина Сучугова занята другими проблемами — Романов, Парамоныч, Дарчиев, светлые перспективы, Бурмистров, неявная тень «Интерспектра» за всем этим... Только это и удерживает господина Сучугова от того, чтобы разозлиться на всю вашу подольскую братию и спустить собак по полной программе, чтобы вы даже забыли, как это произносится: «Двадцать тысяч долларов», чтобы только шепелявили, выплевывая сломанные зубы... Это все равно что забулдыжного слесаря-сантехника из забулдыжного РЭУ позовут в Кремль поменять прокладку на кране, а он потом начнет вопить на весь свет, что его незаменимые услуги недостаточно хорошо оплатили... Заткнись, ублюдок. Двадцать четыре часа... Через двадцать четыре часа тебе будет больно, если ты не заткнешься. Тебе будет больно.