Оборванный след - Юрий Иванович

Но при более тщательном рассмотрении получалась совсем иная, парадоксальная картина: большинство относятся друг к другу как к родному, горячо любимому человеку. Практически любой мог зайти во всякую обитель без приглашения, коротко познакомиться и присоединиться к семейному обеду. А то и остаться там ночевать, если окажется лишняя, изолированная комната. Ко всему прочему и утром он мог уйти из чужого дома в новой одежде, а то и уехать на чужом транспорте.

Имелась и мода, вроде общая для большинства, но трудно понимаемая в тонкостях из-за невероятно полярного разнообразия. Мало того что здешние обитатели могли менять свои одежды чуть ли не на себе во время бега, так они ещё и тела свои постоянно изменяли! Подстраивались под существующую моду или следуя своим пожеланиям выделиться в толпе любой ценой. Потому и не протолкнуться было от таких экзотических для землянки видов, как карлики, орки, гоблины, эльфы и сопливые девочки, которым на самом деле уже давно было пора считаться пенсионерками.

То есть та троица учёных, с которыми Шура встретилась в самом начале своего «визита», на самом деле выглядели совсем иначе. А вот как именно – это уже другой вопрос. И ответ на него, похоже, они сами не знали.

Касаемо наплевательского отношения друг к другу, то скорей это было ёрничество, возведённое в квадрат и помноженное на нигилизм практически бессмертных существ. Им порой становилось очень скучно, и для увеселения использовались все средства без исключения, вплоть до самых циничных и низменных. Потому так и ценились в маленьких коллективах этакие генераторы настроения типа Резкого. Подобным личностям прощали всё, лишь бы они не давали завязнуть в болоте тоски, уныния и равнодушия.

И в то же время общественная безопасность и безопасность каждой отдельно взятой личности здесь ставились во главу всех жизненных отношений. Образно говоря, если вдруг начинал плакать ребенок, то на поиски оброненной конфеты бросалось население сразу нескольких мегаполисов. Но если возникали форс-мажорные ситуации для большего количества людей, в разбирательства начинали втягиваться целые звёздные системы. Естественно, что при таком подходе обороной цивилизации и тотальной её изоляцией от остальных вселенных занимались настоящие ортодоксы, фанатики своего дела. Причём не столько из числа военных специалистов, как просто учёные (несомненно, гениальные!), изобретающие то самое оружие или совершенствующие разнообразные маскирующие поля, коварные ловушки и многочисленные убийственные западни. Они же занимались и коррекцией созданий, которые прорывались во вселенную или вообще, стирая им старую память, творили новую личность с нуля. И нисколько при этом не терзались моральными угрызениями совести, что уничтожили чью-то многогранную личность. Применяли любые меры, ни перед чем не останавливаясь.

Так, например, случилось во время недавнего «нашествия» плагри-людоедов. Теоретически эти почти бессмертные кентавры время от времени прорывались сквозь все препоны, но это случалось относительно редко, частные случаи даже не особо афишировали. Но сравнительно недавно один преобразованный в травоядного кентавр сумел исчезнуть из своего вольера. И вскоре после этого «нашествие» и началось! В близлежащее пространство попадали эти опаснейшие разумные не просто десятками, а порой сотнями, пару раз даже тысячами. Вот тогда и поднялись волны в обществе самого разного толка.

Часть населения веселилась и радовалась: «…ура! Развлечение! И у нас теперь появится в зоопарке своя говорящая лошадка!»

Иная часть завопила про опасность для цивилизации, в жарких диспутах столкнулись лбами, в спорах ломали не только копья аргументов, а обвиняли всех и вся в расхлябанности и попустительстве. В общем, тоже получалось весело и разнообразно.

Третья часть общества вообще не учитывалась из-за своей ничтожности, потому что была самая малочисленная, как ни странно. Это – о равнодушных.

А вот четвёртая частичка цивилизации потрудилась в поте лица. Как раз те самые ученые да военные вылавливали кровожадных кентавров, преобразовывали их, меняли им полностью сознание, а когда попадалась слишком большая партия агрессоров, попросту уничтожали их развоплощением.

По сути, наплыв плагри только-только стал спадать, и ещё велось невиданное по размаху следствие на тему «Кто посмел так хулиганить в нашей волости?!» Потому что считанное сознание кентавров позволяло определить чётко и ясно: их материнская планета уничтожена со всем населением, а оставшиеся колонии в иных системах и мирах кто-то слишком наглый и могучий просто подчищает от остатков мерзких людоедов. Вот политологи с аналитиками интересовались: зачем он нам подбрасывает эту гадость, коль сам может их развеять молекулами по Вселенной?

Подозрения пали на какого-то слишком ушлого и ловкого Водоформа, которого так и не удавалось поймать. Но конкретных фактов не нашлось до сих пор.

Зато были кардинально усилены все защитные и маскировочные меры по охране цивилизации. Немыслимые средства и энергетические потоки получили все, кто хотя бы мало-мальски занимался темой перехвата всего постороннего, что могло просочиться в мир Анархия. Именно таким образом и оказались на острие нового цунами трое учёных, поймавших в сети своих установок нечто новое и загадочное. Тем более обладающее разумом! В придачу – слышащее, может, и видящее, даже находясь в жёстких тисках силовых полей.

Конечно, троица гениев имела вес, авторитет и уважение среди своих коллег. И по большому счёту, могли умолчать о своей победе (пусть и частичной). Но среди альтруистов не было принято врать. Тем более что сами учёные посчитали крайней необходимостью сообщить остальному миру о возможной опасности для общества. Ведь если одна шпионская «молекула» прорвалась в мир, то, возможно, в нём давно обитают тысячи ей подобных? А чем они могут заниматься в таком виде? Да только одним: шпионить! И если подобное творится давно, то чего стоят все остальные воздвигнутые на пути возможного агрессора редуты и ловушки? Не ударит ли завтра по беззаботным альтруистам неведомый враг? Причём отлично вооруженный и знающий все секреты своего противника?

В итоге скандал и шум поднялись преогромнейшие. Застывшую в коматозном состоянии частичку за двое суток не пожелал посмотреть только индивидуум, принадлежащий к классу «равнодушный, вымирающий пофигист». Но в главную лабораторию, да и вообще в огромный научный комплекс оказались допущены только самые избранные и самые авторитетные представители научного, политического и оборонного секторов.

Но и этих визитёров, точнее их общения между собой, Александре хватило, чтобы понять структуру здешнего общества, тенденцию его развития и главную оборонную доктрину. Она звучала примерно так: «К нам никто не полезет – и мы никого в ответ распылять на атомы не станем!» То есть вроде как стоило немедленно вступить в переговоры, объяснить причину своего пребывания здесь и достичь какого-то консенсуса. Но в том-то всё и дело, что пока она ни слова не услышала о похищаемых детях. А прежде чем садиться за стол переговоров, следовало знать, насколько и кем засекречена эта программа и что последует после попытки заговорить о ней вслух. Ведь вариантов реакции на это может быть несколько, и парочка из них казалась совершенно неприемлемой.